Певец Витас: «Я всю жизнь думал о своем благосостоянии»

– Виталий, чем вы сегодня занимаетесь? Записываете ли новые песни?

– Я временно приостановил свою карьеру в связи с экономической нецелесообразностью. Я по своей сути больше бизнесмен, чем творческий человек: еще в восемь лет купил свой первых «Палароид» и начал зарабатывать деньги – в ресторанах фотографировал людей и продавал им снимки. Я всю жизнь, сколько себя помню, думал о своем благосостоянии, а уже с двенадцати лет – и о благосостоянии своей семьи. Поэтому как человек бизнеса выгоды в новых песнях сегодня я не вижу, занимаюсь другими вещами.

Хотя в сентябре у меня запланировано 26 концертов в КНР, огромный тур. Суммарное количество зрителей, предположительно – шесть миллионов. Планирую повторно попасть в Книгу рекордов Гиннесса с такими цифрами.

– Как думаете, чем обусловлена ваша популярность именно в Китае?

– В 2006 году мы с продюсером случайно приехали в Китай на Дни России. Там я спел «Оперу #2». После этого продюсерские центры передрались за право работать со мной. Мы заключили контракт с их Первым национальным федеральным каналом, после чего меня активно начали пиарить, показывать по ТВ. Так обо мне и узнали.

– В соцсетях ваш последний пост опубликован 1 января прошлого года. Почему вы не активны в режиме онлайн?

– Я не гонюсь за лайками, я человек бизнеса, как уже сказал. Лучше считать деньги, чем лайки. И вообще, я считаю, для того чтобы меня любили, мне необязательно отчитываться, как я живу, куда хожу, что ем и что делаю. Вот вам пример. В нулевых я вообще не вел соцсети, у меня не было на это ни времени, ни желания. Но при этом собирал в Китае стадионы по 90 000 человек, имел, не побоюсь это слова, бешеную популярность – меня удостоили звания национального героя, по всему Китаю в музеях установили пятьсот восковых фигур в мою честь. И все это – без лайков в соцсетях.

Или еще пример – в 2019 я вместе с популярным диджеем Томми Трампетом выступал на крупнейшем фестивале электронной музыки в Бельгии – Tomorrowland. Видео нашего выступления набрало 50 миллионов просмотров. И что я за это получил? Ни рубля. Меня такое положение дел не устраивает. Лайки и просмотры – это хорошо, но деньги – еще лучше.

– В 90-е вы были на пике популярности, били все рекорды. Как думаете, в чем была причина такой огромной народной любви к вам?

– Ответ простой – птица счастья, на мой взгляд, в жизни прилетает к тебе один раз. И если ты успел сесть к ней на крыло, все получится. Мне повезло, я успел. Талантливых людей много, а везучих – очень мало. Работа продюсера, целеустремленность и твой каждодневный труд – все это тоже важно, но без фарта ничего не выйдет.

– Как оцениваете популярных сегодня исполнителей – Ольгу Бузову, Валю Карнавал?

– Я смотрел несколько интервью с Ольгой Бузовой и для себя понял, что это интереснейший человек. Я не про то, сколько книг она прочла, каких скульпторов знает и как относится к Айвазовскому, а про ее бытовой «базар». Та речь, которую она «толкает», мне она интересна. Ольга – понятная для всех, родная, хорошая. В ней есть внутренняя сила. И неважно, что она делает, – поет, танцует, в «Доме-2» сидит... Что бы она ни сказала, сразу становится вирусным, миллионы людей подхватывают ее слова. Это и есть популярность – не каждому дано так ляпнуть, чтобы было интересно другим. А вот Карнавал или Милана Стар, дочь Гогунского, – абсолютно никакие.

– Как относитесь к сегодняшней эстраде, кто вам нравится из современных российских исполнителей?

– Я с предельным уважением и искренней любовью отношусь к коллегам, так как знаю, как это тяжело – из-за гастролей месяцами не бывать дома, спать по два часа в сутки. И всем неважно, что у тебя на душе, ты должен выступать в любом состоянии – зритель ждет шоу. Однажды мне прямо перед концертом сообщили, что умерла моя мама. И у меня не было выхода – я вышел на сцену и спел. Потому что зрители заплатили деньги и хотят видеть качественный продукт, а моя работа – дать его им. Поэтому все, что касается вашего вопроса, коллег я уважаю, но по-настоящему талантливых артистов на нашей эстраде я не встречал.

– Вас обвиняли в отсутствии музыкального таланта, в том числе ваши коллеги и близкие. Вас когда-нибудь это трогало?

– Первым моим критиком был папа. Помню: мне четырнадцать лет, ночь и я пишу свою «Оперу #2». Когда закончил, завизжал на всю квартиру. Папа вышел из спальни и сказал: «Если не прекратишь орать, я вызову милицию». Я ответил: «Ты не понимаешь! Я написал мировой хит!» Потом, когда я выступал с песней в одесских ресторанах, многие смеялись надо мной: «Че ты воешь?» «Вы когда-нибудь поймете, что это ангельское пение», – отвечал я. И потом, когда я уже переехал в Москву, стал известным, я мечтал приехать в Одессу и посмотреть в глаза тем людям, которые в меня не верили. И я так и сделал – недоброжелатели опускали глаза, а я кайфовал от этого.

Я не против критики, но она должна быть объективна. Если это просто хейт или меня хотят задеть, не обращаю внимания. А если критика по делу, обязательно прислушаюсь, ведь она может принести мне пользу, поможет исправить ошибки. В таких случаях я за критику даже благодарю.

– Вы с женой вместе с девятнадцати лет. В чем секрет столь крепкого брака?

– Все просто – мы с супругой на протяжении всех двадцати четырех лет нашей совместной жизни смотрим в одном направлении. У нас настоящая любовь, дружба и страсть – как в первый раз. В семейной жизни очень важно быть умным и мудрым человеком. Любовь – это не просто так. Любовью надо заниматься. Беречь ее, уметь прощать. Каждый публичный человек подвержен поползновениям со стороны поклонниц, и, если супруга к этому относится неадекватно, брак долго не проживет. Моя Света, к счастью, всегда спокойно реагировала, когда мне девушки вешались на шею и присылали свои обнаженные фото. Если были недопонимания, – сели, обсудили, поржали вместе. Жена видит, как я смотрю на нее, как отношусь. Повода для настоящей ревности я ей никогда не давал и не буду давать.

– Самая знаменитая легенда о вас – про наличие жабр. Кто ее придумал?

– Мне повезло, ведь я действительно родился с жабрами. В 2012 году я летал в Лондон на операцию, удалил их. Раньше я мог находиться под водой 1,5 часа, спокойно дышать. Когда ездил на отдых, практически не бывал на суше, постоянно был в воде. На концертах за кулисами у меня обязательно стояла ванная. Я пел песню и к концу уже начинал задыхаться, шел за кулисы, опускал голову в ванную. Гримерша меня обтирала полотенцем, и я снова возвращался на сцену. Поверили?

А если серьезно, эту легенду придумал режиссер клипа на «Оперу #2» Юрий Грымов. И она была очень интересна людям, интереснее моего творчества. Зрители приходили на концерты с биноклями и подзорными трубами, чтобы рассмотреть, есть ли у меня жабры на самом деле.

– У вас трое детей. Какой вы папа?

– Для меня самое главное – чтобы детям было хорошо. Никогда, ни под каким предлогом я ничего им не запрещаю. Если ребенок хочет заниматься тайским боксом, пусть, не хочет, – да пожалуйста. Если у моего ребенка в школе по какому-то предмету что-то не получается, я не заставляю его сидеть за книгами. Не всем учителям нравится такой мой подход, потому что, к моему огромному сожалению, наша система образования устроена так, что дети ходят в школу не для того, чтобы учиться и получать знания, а за оценками. Это очень несправедливо. Творческих людей школа усредняет. Высшее образование – та же история.

– Неужели совсем ничего детям не запрещаете?

– По большому счету именно так и получается: если они чего-то хотят, я им не откажу. Для меня важно содействовать им во всех их начинаниях, потакать во всех желаниях, чтобы делать их счастливыми. При этом я головой понимаю, что ребенок должен как-то заслуживать все эти блага, чтобы в нем воспитывалась сила воли. Но, если честно, на практике мне в этом плане сложно: отказывать детям, говорить, мол, куплю тебе это, если ты сделаешь вот это, я не умею. Наверное, в этом моя слабость как родителя.

– Перенял ли кто-то из детей ваш музыкальный талант?

– Да, старшая дочь. Алле сейчас четырнадцать, всю жизнь она занималась тхэквондо, творчество ее вообще не интересовало. Но в восемь лет вдруг потянулась к музыке. Мы с ней записали несколько песен и теперь у нее контракт с китайской звукозаписывающей студией – осенью вместе едем туда на гастроли.

Что касается сына Максима, ему восемь, он на отлично оканчивает первый класс. Хочет учиться в бизнес-колледже, чтобы стать бизнесменом.

А вот маленькую Алису музыка влечет, как и ее старшую сестру, – она любит танцевать, подпевать. Даже есть не будет, пока ее любимые песни не включишь. А еще она очень громко визжит – аж в ушах звенит. Наверное, будет петь таким же высоким голосом, как я.

– Алле четырнадцать лет – разгар подросткового возраста. Это ощущается? Бунтует?

– Разве что только в школе, не дома. У дочери свой взгляд на все, это не всем нравится.

– А каким вы были подростком?

– Неуправляемым, экстравагантным, не таким, как остальные. Тогда как все дети ходили в школьной форме, я заявлялся на уроки в костюме Майкла Джексона – черных брюках, белом шарфе, шляпе и белых носках. За это и за то, что на переменах я танцевал под Джексона, меня дважды исключали из школы. Учеба меня мало интересовала. Исключение составляли только уроки химии – мне нравилась учительница, которая их вела, поэтому ее занятия я исправно посещал и всегда делал домашние задания, чтобы выйти к доске отвечать и постоять рядом с объектом своей любви.

В те годы я всегда шел по встречной полосе, поэтому друзей у меня не было. Зато девчонкам я нравился, они за мной всем цыганским табором ходили. Но я не обращал на них внимания, меня интересовала только музыка. С восьми лет я уже выступал в ресторанах – пел, делал пародии. Предпринимательская жилка у меня всегда была.