Вот уже целый месяц в кинотеатрах страны идёт фильм-гротеск «Стиляги» и, в отличие от большинства современных российских кинолент, именно эта работа В.Тодоровского вызвала целый шквал мнений - положительных и не очень. Основная претензия к киногруппе заключается в том, что её участники намеренно исказили советскую историю. Они, мол, представили СССР, как страну серых теней, с которыми безуспешно боролась яркая и солнечная молодёжь - стиляги. Однако же авторы фильма и не пытались создать историческое полотно, они намеренно сгустили краски и довели до абсурда конфликт хмурых «комсомольцев» с разбитными «стилягами».
Солдаты возвращаются с фронта, из окон звучит «Рио-Рита», домохозяйки перешивают трофейные пальто, а в кинотеатре «Спартак» идёт «Серенада Солнечной Долины» и неподражаемый «Тарзан».
После войны советское общество сохраняло некоторую открытость по отношению к странам Запада. Признательность за открытие Второго Фронта, знаменитая встреча на Эльбе, марш-бросок солдата-победителя по городам Европы - всё это в значительной степени повлияло на мироощущение советского человека.
Привезённые с фронта немецкие, венгерские и чешские вещи, журналы мод, открытки, бижутерия, брелоки и прочие трофеи сделались для многих жителей СССР некими символами «красивой жизни». Особенно это ощущалось на фоне страшного по своей убогости военного и послевоенного быта.
И тут появились некие молодые люди, которые восприняли кино-мир «Солнечной Долины», как некую Мечту о красивой жизни, а красивая жизнь может быть только насыщенной и красочной. Насмотревшись прелестных голливудских сказок, юные нонконформисты создали свой миф об Америке и об американском образе жизни. Они надели широкие в плечах, пёстрые пиджаки, странного цвета брюки, скупили на барахолках все трофейные носки в цветную полосочку и назло всем установлениям стали танцевать «неприличный танец» буги-вуги. И, разумеется, назвали место своих тусовок - Бродвеем.
«В дверях зала показался юноша. Он имел изумительно нелепый вид: спина куртки ярко-оранжевая, а рукава и полы зеленые; таких широченных штанов канареечно - горохового цвета я не видел даже в годы знаменитого клёша; ботинки на нем представляли собой хитроумную комбинацию из черного лака и красной замши. Юноша оперся о косяк двери и каким-то на редкость развязным движением закинул правую ногу на левую. Обнаружились носки, которые слепили глаза, до того они были ярки...» - так писал некто Д.Беляев в своём знаменитом фельетоне «Стиляга». Желая высмеять и уничтожить стиляг «как класс», автор лишь увековечил образ для потомков.
Поэт А.Вознесенский вспоминал: «Иногда из соседнего двора забредал Андрей Тарковский. Он был единственным стилягой, ярким вызовом в серой гамме нашей школы. Зелёные брюки венчал оранжевый пиджак. По размеру он походил на пальто».
А вот и знакомая с детства классика: «Этот Незнайка носил яркую голубую шляпу, жёлтые, канареечные, брюки и оранжевую рубашку с зелёным галстуком. Он вообще любил яркие краски. Нарядившись таким попугаем, Незнайка по целым дням слонялся по городу, сочинял разные небылицы и всем рассказывал». Не правда ли, похоже на типичного стилягу? Создавая образ юного незлобивого бездельника (а стиляг было принято считать тунеядцами), Н.Носов, наверняка, вспомнил о юношах, фланировавших по своему Бродвею, как называли московские стиляги улицу Горького.
Кстати, сами себя они называли «чуваками», взяв это словечко из жаргона джазменов.
Постепенно у чуваков появился и свой «дресс-код», по которому они распознавали друг друга в толпе - обязательные ботинки «на манной каше», то есть на широченной подошве из наваренного каучука, тропических расцветок галстук и особенная причёска под названием «бродвейка».
Эти самые «бродвейки» были двух видов: длинные, то есть скрывающие шею и зачёсанные назад волосы или короткая стрижка, увенчанная претенциозным коком. Это был высокий начёс надо лбом, который укреплялся при помощи бриолина, а так как после войны этот хитрый состав можно было купить только в Прибалтике или, что называется «из-под полы», то стиляги довольствовались сахарным сиропом (прямо как в галантном XVIII веке, когда высокие дамские куафюры укреплялись именно таким способом). А ещё многие стиляги носили тоненькие усики, которые недвусмысленно именовались «мерзавчиками».
Девушки, с которыми можно было «хильнуть по Бродвею» были, как правило, раскованными и смелыми - они заметно красились, частенько покуривали и носили юбки, обрисовывающие бёдра. Была даже такая карикатура «Стиляжка в обтяжку». Часто такие юбки имели провокационный разрез. Считалось, что порядочная девушка не будет демонстрировать изгибы своей фигуры, у стиляг же это считалось настоящим западным шиком. Кстати, в послевоенную пору не было той богатой палитры красок, которой отличается современная косметика. Цвета помад варьировались от оранжево-красного до бордового, посему у стиляжек не было особого выбора. Они попросту не имели бледно-розовых блесков для губ, чтобы выглядеть «достойно».
Авторы сатирических текстов и рисунков постоянно подчёркивали связь между понятиями «стильный» и «вульгарный». Вульгарность стиляжки противопоставлялась природной красоте и скромности «правильной» девушки в ситцевом неброском платьице и без грамма косметики на чисто вымытом, румяном лице.
Говоря о первых стилягах, не следует забывать, что одежда большинства из этих молодых людей не была именно модной в контексте общемировых тенденций. Это был собственный протестный стиль юношей и девушек, видевших Запад только на картинке или на экране. Галстуки с пальмами и обезьянами стиляги переняли у Тарзана, который, если вспомнить, приобрёл подобный галстук,... спустившись с дерева. Нигде в мире мужчины не носили ботинки на так называемой «манной каше», а жёлтый клетчатый пиджак выглядел бы на улицах Нью-Йорка просто предосудительно. Да и накрашенных чувих, попади они в Америку, тут же затравила бы местная протестантская община.
...Постепенно стиляги оставили свои канареечные штаны и «тропические» галстуки - в их гардеробе появились настоящие западные вещи. Большинство чуваков, так или иначе, были связаны с фарцовщиками - не обязательно фарцевали самолично, однако, имели самый тесный контакт с теми, кто покупал у иностранцев модные вещички. Не оставляли они своим вниманием и комиссионные магазины - там тоже можно было достать приличный западный костюм или шляпу.
Стиляги середины 1950-х - это уже почти денди: неброский шик, барственные манеры и безграничная лейбломания. Постепенно появились и гордое самоназвание - «фирменники», то есть люди, одевающиеся в фирменные вещи иностранного производства. Так, молодые люди, предпочитавшие американский стиль, выделились в особую группу под названием «штатники». Отныне важен был не цвет и не размер, а бирка ‘Made in...' Теперь настоящий стиляга должен был поражать не обывателей, а людей своего круга - как бы невзначай демонстрировать подкладку, выбирать определённого фасона рубашки и коротко стричься. Если стиляга образца 1949 года противопоставлял намеренный китч - скуке и бедности, то чувак середины 1950-х предъявлял претензии к качеству, называя советские изделия - «совпаршивом».
Кстати, и внутри стиляжьей среды был свой «бомонд» - отпрыски высокопоставленных работников, дипломатов, учёных. У детей советской элиты были почти неограниченные, по сравнению с остальным населением, возможности. Это касалось не только одежды, но и стиля жизни в целом. Они могли себе позволить и настоящий американский, никем не ношеный галстук, и пластинки с джазовыми композициями, и настоящий «процесс на хате» - вечеринку, целью которой было добиться полной взаимности от красивой чувихи. Отдельная квартира в середине 1950-х - это было нечто большее, чем даже особняк на Рублёвке в наше время!
...Есть мнение, что движение стиляг закончилось после проведения в Москве Фестиваля молодёжи и студентов. Советские граждане увидели настоящих американцев, одетых в неброские и далеко не стильные ковбойки, пообщались с французскими девушками, далеко не все из которых красили губы и подчёркивали бёдра.
Однако слово «стиляга» ещё долго присутствовало в советской печати как уничижительное наименование любого модника...
