Баклажановые рулеты на чугунной сковороде из Нью-Йорка

Город высокого неба, шумного одиночества и старательно выдуманных иллюзий. Весна звонит из гущи самого интернационального мегаполиса мира и признается, что там ей все чуждо, кроме четырех километров Централ-парка и бриза Атлантического океана.

Город высокого неба, шумного одиночества и старательно выдуманных иллюзий. Весна звонит из гущи самого интернационального мегаполиса мира и признается, что там ей все чуждо, кроме четырех километров Централ-парка и бриза Атлантического океана. «Не могу сказать, хорошо мне или плохо в Нью-Йорке. Просто не мое. Ощущение, будто ничего нет, кроме начала и конца. Жду не дождусь среды, быстрее бы встретиться с Босфором. Нам следует его больше ценить. Босфор – самый душевный и тактичный, это тебе не Атлантика с ее грозными волнами. Верно говорят, что все познается в сравнении».

Весна убежала в Нью-Йорк за «душевным отпуском». Она запуталась в том, как все в ее

жизни должно быть и как бы ей хотелось, чтобы было. Бывает такое, когда любовь тесно-тесно обвивает мысли, и ты понимаешь, что задыхаешься от собственных чувств. Поэтому бежишь. Не от чувств, а от места, где они родились. Иногда нужно выйти из круга, снять костюм энергичной белки и посмотреть на все со стороны.

Весна уезжала из Стамбула тихо, без пафоса. Никаких громких фраз: «Я купила билет в одну сторону! Время уезжать навсегда! Так устала от себя!» Просто: «Еду за передышкой. Я даже тебе не предложила составить компанию, дружочек. Должна поговорить с собой наедине. Скоро вернусь. Ты знаешь, слово “навсегда” страшит меня, как гимназистку толстая крыса из кладовки».

Ее зовут Бахар. В переводе с турецкого и азербайджанского «Весна». Мой друг, моя сестра, мой лучший слушатель и дегустатор. Только для нее я готовлю рулетики из жареных баклажанов. Своего рода эксклюзивное исполнение. Ради ее «слушай, как вкуссснннооо!» я готов вытерпеть запах жарящихся баклажанов, который не выношу с детства…

Бахар прощается на том конце провода, ей пора на поиски подарка для меня – кастрюли. Чугунной, с толстым дном, редкой немецкой фирмы, представленной лишь в Нью-Йорке и Германии. «Не переживай, родной, найду ее. Наверное, только друзья Эльчина бегают по Манхэттену в поисках чугунной кастрюли. Но твоя стряпня того стоит, поверь!» Она смеется и через секунду отсоединится, а мне так не хватает долгих разговоров с ней. Когда стрелки часов не поспевают за словами. Когда горячий чай превратился в айс-ти – нам не до него, еще не наговорились.

Вот живет родной человек недалеко от тебя, почти рядом. Считаешь его неотъемлемой частью своего настоящего, ну, как орган в организме. Но в потоке жизни не так часто удается встречаться – у каждого свое одиночество, свои проблемы, своя любовь-нелюбовь. А потом этот родной человек уезжает. Пусть на время. Но ты чувствуешь нехватку чего-то важного. Не самого главного, но важного. С этим пониманием и приходит ощущение ценности жизни и людей.

Я вешаю трубку и понимаю, что до боли в желудке хочу тех самых баклажановых рулетиков. Благо «синенькие» вторую неделю грустят в холодильнике. Выбираю три-четыре баклажана (желательно удлиненной формы, круглые «толстопузы» не подойдут). Нарезаю вдоль пластинками небольшой ширины, обсыпаю солью, оставляю на пятнадцать минут, пусть горечь вытечет. Затем промываю их в холодной воде, «обваливаю» в оливковом масле (так закуска получится менее калорийной) и бросаю на горячую чистую сковороду с толстым дном. Обжариваю до появления золотистого цвета.

Для начинки требуется полпачки сыра фета или турецкого лабне*. Хорошенько размягчаю его вилкой до однородной массы, добавляю туда мелко нарезанный укроп, чеснок, молотые грецкие орехи и пару щепоток хмели-сунели. Перемешиваю, отправляю в холодильник, чтобы масса схватилась. Баклажаны выкладываю на бумажное полотенце (нам не нужны излишки жира) и на «круглый» край выкладываю чайную ложку начинки. Сворачиваю в рулетики, закрепляю зубочисткой. Все, рулетики готовы. В идеале они должны пропитаться часов пять-шесть в холодильнике. Будут еще нежнее и вкуснее.

Запах жареных баклажанов пропитал меня с головы до ног. Вымыв посуду, бегу в ванную. Душистый айвовый гель для душа победит любой «кухонный аромат». Впереди хороший вечер: буду дочитывать «Мой любимый Sputnik» Мураками, запивая его мятным чаем с баклавой. Сегодня хочется сказать «нет» диете. И цитата из книжки талантливого японца в самое яблочко: «Самое важное – не то большое, до чего додумались другие, но то маленькое, к чему пришел ты сам».

* Лабне можно сравнить с творогом стандартной жирности.

Фото: Global Press