В отличие от многих кутюрье, Аззедин Алайя всегда помнил, что под его замысловатыми платьями скрыто живое женское тело, а не модельная вешалка для демонстрации наряда.
Аззедин Алайя – персона загадочная. Свой точный возраст умело конспирирует, каждый раз называя в интервью новый год рождения – то 1935-й, то 1939-й. Зато доподлинно известно, что мальчик появился в семье скромного достатка. Когда Аззедин был совсем молод, он помогал акушерке, которая была известна на всю столицу Туниса. Близкая знакомая семьи Алайя, именно она впервые открыла Аззедину мир моды. В ее доме всегда было полно журналов с красочными картинками. Она же направила мальчишку в Школу изящных искусств. Там Аззедин должен был изучать скульптуру, но, как и британский актер Тим Рот, выдержал только первый год обучения. Огюст Роден любил повторять, что только следит за природой и переносит на глиняный слепок человека таким, какой он получился у Создателя. Пусть Аззедин Алайя так и не стал скульптором, он всегда старался подчеркнуть то, что вылепила природа. В отличие от многих кутюрье, он всегда помнил, что под его замысловатыми платьями скрыто живое женское тело, а не модельная вешалка для демонстрации наряда.
Еще в средних классах Аззедин выучил французский. Ему нравились сказочные истории о европейских королях, о чрезмерной роскоши версальских гостиных, нарядах придворных куртизанок… Но Париж находился как будто в параллельной реальности, с его бутиками, мощеными коридорами переулков Монмартра и состоятельными семьями. Однажды Аззедин и его сестра увидели в газете объявление о том, что портной ищет помощников на неполный рабочий день. Речь шла о самой завершающей стадии работы – дополнительных швах, вытачках. Днем брат с сестрой забирали материал на дом, ночью дошивали платья и костюмы, а на следующий день приносили готовую работу портному. Аззедину нравилось создавать тесные, женственные наряды, которые подчеркивали фигуру. На вырученные деньги брат и сестра покупали тетради и цветные карандаши. Чуть позже судьба свела его с мастерицей, которая шила копии вещей Кристина Диора. «Реплики» пользовались большой популярностью среди состоятельных семей тунисской столицы. Через это небольшое ателье Аззедин получил доступ в лучшие дома Туниса. Одна из клиенток помогла Аззедину со стажировкой в Париже. Он до конца не верил в то, что получил работу… у самого Кристиана Диора. В 1957 году отправился покорять французскую столицу. Только пять рабочих дней провел Аззедин в мастерских Диора. Именно тогда к финалу подходила война за независимость Алжира. Для французской столицы Аззедин был вовсе не талантливым молодым человеком, а случайным прохожим с подозрительной внешностью.
Один писатель верно заметил, что если в молодости вы хотя бы недолго жили в Париже, этот город всегда останется с вами. Аззедин рассудил здраво – он уже не мог вернуться домой и оставить Париж только в воспоминаниях. Ему снова повезло: супруга известного архитектора познакомила с самыми перспективными заказчиками – модной писательницей, семьей Ротшильдов – словом, с нужными людьми, представителями парижской богемы и аристократии. Одна графиня приютила Аззедина, выделив ему комнату для прислуги. Пять лет он шил уникальные наряды для той женщины и ее подруг, гулял по парижским улицам и даже присматривал за детьми своих хозяев. О собственных коллекциях если и мечтал, то не вслух. Как настоящий художник, он был счастлив малым. Жить в лучшем городе земли под крылом приятных людей и заниматься любимым делом – такой шанс в 1960-х выпадал редкому выходцу из африканского государства.
Та самая графиня настояла на том, чтобы почти что фамильный портной Аззедин направился в ателье по пошиву одежды Гая Лароша, дабы научился шить заново, по всем правилам портняжного искусства. Постепенно Аззедин перестал быть удачливым протеже и обосновался на крошечной рю де Белльшасс в седьмом парижском округе. Швейные машинки были повсюду, одна даже стояла в ванной комнате. О нем не писали в газетах, он не устраивал громких презентаций, дабы прославить свои коллекции. В 1970-х был в стороне от навязчивой шумной жизни модного бизнеса. Но у него одевались те, на кого молились по обе стороны Атлантики. К примеру, именно в то время в его маленькую мастерскую пришла Грета Гарбо. Начинающего модельера и великую актрису представили друг другу общие знакомые. Для нее он сам шил прямые брюки, объемные пальто, как будто позаимствованные из мужского гардероба простые пиджаки. Аззедин становится другом для писателей, музыкантов, артистов, художников.
В начале 1980-х все же решается вывести свои коллекции на широкую публику. Первое же шоу попадает в отчеты светской хроники и модных таблоидов. Одним из первых в мире Аззедин представляет одежду с лайкрой. Успешно продает ультракороткие мини. Ему нравится работать с трикотажем, кожей. Его платья ладно обвивают фигуру, работают как корсет и тем самым скрывают все недостатки. Он настоящий певец духа восьмидесятых – яркости, сексуальности, экспериментов. Он легко соглашается с тем, что придумывает одежду «для соблазнения»: «Разве есть иной мотив у той, которая готова выложить огромную сумму за юбку на полную ладонь выше колена?» Он балансирует между нарочитой откровенностью кожаных корсетов и элегантностью вечерних платьев. Его клиентками становятся Мадонна и Тина Тернер. В 1988 году именные бутики появляются на улицах Нью-Йорка и Беверли-Хиллз.
Аззедин до сих пор не поддерживает якобы дружеских связей с редакторами глянцевых изданий. Не умеет отстраненно вести бизнес и не сдается под гнет миллионных контрактов: в 2007 году забрал права на бренд у всесильной Prada Group. Вслух называет Анну Винтур «диктатором». Помнит о том, как начинал карьеру, – всегда готов приютить в одной из гостевых комнат юных моделей. Именно у Аззедина первое время жила 16-летняя девочка с норовом по имени Наоми. Начинающие модели мечтают хотя бы примерить замысловатые в плетении темные босоножки, ботильоны с принтом под кожу пони, черные боди с длинными рукавами и темные пальто из перфорированной кожи. Платья из новой коллекции уже выбрали везучие Меган Фокс и Виктория Бекхэм.
Аззедин не ведет календарей, чтобы подстраиваться под расписание высоких недель мод. Приглашения на его показы часто получают только избранные, входящие в круг знакомых. Находчиво называет каждую новую коллекцию «фруктом», который еще должен дозреть, чтобы его «отведали». Дает интервью в шелковых рубашках и мягких домашних туфлях. Его величают в глянце легендарным создателем вызывающего стиля 1980-х с его бесконечной лайкрой, молниями в качестве украшений и обтягивающими платьями. А он не любит пафосных аттестаций. Работает в домашнем ателье. Остается свободным.
Фото: WireImage/Photas, Starface.ru
