— Для вас как актрисы, играющей в сериале «Светофор», какого цвета ваша собственная жизнь?
— В зависимости от статуса могу быть какого угодно цвета, но внутри я всегда зеленая. И мне кажется, что мой муж чувствует себя точно так же.
Мне вообще не близка теория о двух половинках одного целого. Это такая глупость, мне неинтересно с половинкой, мне интересна полноценная личность, с которой мы не будем зависеть друг от друга. Кроме любви, людей ничего больше не может связывать
— Вы так считаете благодаря соответствующему воспитанию или собственному опыту?
— У меня всегда так было. Я же внутренне очень свободолюбивый человек и отвечаю тем же — ценю и уважаю свободу моего мужчины. Никогда в жизни не ставила условий, не запрещала ходить куда хочется и встречаться с кем хочется. Вообще, брак не строится на запретах и контроле. В XXI веке и женщины, и мужчины находятся в равных условиях, у них абсолютно одинаковые возможности для заработка и собственного развития, хоть и в рамках строгой конкуренции. Именно поэтому я всегда хотела иметь рядом сильного самодостаточного человека, который не будет мне по 500 раз на дню звонить, пока я сижу на интервью: «С кем ты? С мужчиной или женщиной?» И сама очень уважаю свою свободу и свободу человека рядом со мной.
— Как-то вы сказали, что главное достижение вашего сына в том, что он... счастливый ребенок.
— Дима абсолютно гармонично развивается, тьфу-тьфу. Мне это очень нравится. Всегда хотела, чтобы он был самостоятельной единицей.
Отношусь к ребенку так же, как и к мужчине. Это не моя собственность, не моя собака и не рыбка, которую завела. Это человек, который... прилетел
Ребенок — это гость, он прилетел к нам погостить, и, когда придет время, улетит строить свою жизнь, будьте уверены. Как и мы с вами. Дай бог, чтобы мы когда-нибудь стали с ним друзьями, а не просто мамой и сыном. Маме он будет звонить раз в месяц, а вот другу в моем лице, наверное, почаще. Это должны быть абсолютно доверительные отношения без надуманных ограничений — вероятно, мы сможем обсудить его девушек и мои проблемы. Или счастливые моменты с мужем, за чашкой кофе или бокальчиком чего-нибудь покрепче. В любом случае я даю ему право выбора.
Мне кажется, он счастлив потому, что сам думает, как контролировать свою жизнь. Все, что касается его занятий, игрушек, — у него полная свобода, я ему практически ничего не запрещаю. У меня есть правила только насчет того, что касается здоровья. В лужу прыгнуть можно, кувыркаться в грязи можно. Листья на вкус пробовать? Ну, не стоит, хотя если очень хочешь, то можно. Просто учти, что потом проведешь пару часов в туалете. Пальцы в розетки — нельзя, нож в ручку — нельзя. И оттого, что у него куча свободы, он очень собранный. Это состояние очень важно, для мужчины — особенно. У него всегда лежит несколько вариантов одежды, в которой он может пойти. У него всегда есть несколько вариантов еды, которую он может съесть. Питаться-то надо, но что именно — пускай решает сам. А то, бывает, детей заставляют есть кашу, а потом из них вырастают взрослые люди, которые эту кашу терпеть не могут.
— Вы сами о таком детстве мечтали?
— У меня было очень свободное (в хорошем смысле этого слова) детство. Но мы росли немного в другое время, мы ведь и гуляли одни лет с семи. Помню, родители отвели меня в первый класс, а на второй день сказали: «Вот там, через две дороги, твоя школа». И это было нормально. И я пошла — в шесть лет. Мне доверяли, знали, что я не хулиганка и очень ответственная девочка. Я сначала проревелась, потому что сразу потерялась в этой школе, у меня был жуткий стресс, но самостоятельность — это круто.
Лето я проводила у бабушек на Украине. Для них главным было накормить детей, если болеют — вылечить, если грязные — помыть. Все! И мы в итоге выросли абсолютно самостоятельными
Мой брат, который так же воспитывался, стал талантливейшим художником, который покоряет Китай и Америку. Внутреннее ощущение свободы может сносить стены.
— Вы узнаете в себе черты характера ваших родителей? Какими из них гордитесь? А какие черты характера самой себе не очень нравятся?
— От папы мне досталось чувство юмора, он всегда очень уместно и остроумно мог пошутить. От мамы — огромное чувство ответственности перед близкими людьми, вера в Бога и умение прощать. Папа и мама — полные противоположности друг друга. Папа — атеист, мама — верующая. Папа военный, очень организованный, может управлять любым процессом. Он не умеет работать молотком, но находит людей и организовывает их. В его силах сделать так, чтобы вокруг все... кружилось. Даже не знаю, в кого такая: я — абсолютно бытовой хаос. Кто это мне подарил такое счастье?.. Хотя мама бывает рассеянная. Иногда мы с ней теряем вещи, забываем закрыть дверь. Дома я действительно хаос. К сожалению, не доктор, а просто хаос.
— Ваш сын Дима уже понимает, что вы актриса?
— Не понимает. У нового поколения совсем другое информационное поле. Он видит меня в телефоне, «планшете», который висит на стене, а потом видит меня в жизни. И это не вызывает у него непонимания и вопросов.
— При этом вы не хотите, чтобы сын пошел по вашим стопам и стал актером.
— Подталкивать к этому я его не собираюсь, но и бороться не буду. Хотя многие родители тащат детей с младых ногтей в кино. Не осуждаю их, но сама так не сделаю. Во-первых, Дима не такой мальчик, который выдает эмоции по команде. Если на него повысить голос, он может подойти и дать машинкой в лоб. И это неплохо. Я хочу, чтобы у него был характер. Во-вторых, если он когда-нибудь скажет: «Мама, я подумал и решил стать актером», то я с ним начну разговаривать. А водить его на кастинги и говорить, какой он распрекрасный, — точно нет. Я ведь очень много снималась в сериалах, в которые родители тащили своих детей. И видела, что детям это было совсем не надо.
— Вы часто занимаетесь самокопанием?
— Часто. Впрочем, считаю, что этим должен заниматься каждый человек — только не самокопанием, а самоанализом. Это далеко не одно и то же.
Самокопание — унылый процесс, это не ко мне. Я предпочитаю немного отстраниться от человека под названием «Ольга Медынич», посадить его напротив себя и пообщаться: «Что с тобой стало за пять лет? Чего ты достигла? Почему тебе не нравится вот это? А если не так, то каким путем мы идем дальше? Ты счастлива?»
— Как вы пришли к решению завести Instagram?
— Когда в нашей стране случился кризис и я только-только переехала в Москву, у меня замолчал телефон. Съемок не было полгода, заморозились сразу два проекта. Да, я занималась воспитанием сына, была занята в двух театральных постановках, но у меня появилось огромное количество свободного времени. Поняла, что мне надо что-то делать, иначе можно сойти с ума. Естественно, я уже осознавала, что Instagram — это отличная рекламно-развлекательная площадка. Тебя развлекают, а ты смотришь рекламу — меня, моих проектов, каких-то продуктов, за что мне, естественно, платят деньги. Это еще один способ самовыразиться и заработать. Как и съемки. Мини-телевидение, только в телефоне, где я сама себе автор и режиссер. В общем, я приложила максимум усилий, чтобы у меня появились новые роли. Моя страничка в Instagram посвящена актрисе Оле Медынич, это — реклама меня, да.
– Вы сейчас там что-то рекламируете за деньги или по бартеру?
– Конечно. И всегда это делала.
Не хочу размениваться по мелочам и рекламировать подделки, реплики, все это китайское барахло, чем, собственно, занимаются очень многие. В этом вопросе мне помогает агент — отсматривает качество того, что буду рекламировать. Если в ролике появляется реклама одежды, то я на самом деле ношу ее. Случаев, когда мне привозят платье китайского качества, дают пачку денег, после чего фотографируюсь, и его увозят, не бывает
Я сама еду в шоурум к понравившемуся дизайнеру, смотрю вещи, надеваю их и уезжаю. У нас в России работают отличные модельеры, которые шьют шикарные трикотажные вещи, сумки, но которых, к сожалению, никто не знает. Я хочу получать от них не деньги, а эти прекрасные вещи. Сейчас, например, хожу с прекрасной дизайнерской сумкой, в которую помещается все: от гвоздя до памперса. Не могу «вылезти из нее» уже очень долго. Ношусь с ней по всей Москве.
— Когда к вам пришло осознание, что ваш Instagram действительно популярен?
— Меня перепостила какая-то большая площадка. Я заснула (у меня на тот момент было то ли 50 тысяч подписчиков, то ли 40), а когда проснулась — оказалось уже больше 100 тысяч. Cначала подумала, что телефон заглючил. Это был первый и какой-то квантовый скачок.
— Вас не успел испортить Интернет?
— Я люблю, конечно, там «посерфить». Но... Нет, не испортил. В Сети психологически очень тяжело находиться, если у тебя нет чувства юмора. Можно застрелиться, если нет адекватного отношения к себе, если ты не в состоянии самостоятельно дать себе оценку. Естественно, про тебя пишут огромное количество гадостей.
Когда мой Instagram только-только начал набирать обороты, более опытные девчонки предупреждали: «Оля, ты, главное, держись: после 500 польется»... Я перестала читать отклики ровно после того, как у меня появилось порядка 700 тысяч фолловеров
Нет, я не хочу отключать комментарии, поскольку считаю, что люди имеют право высказываться. Правда, я блокирую тех, кто поливает грязью других, моих друзей, присутствующих вместе со мной на фото или видео. А вообще, я бы посмотрела на этих персонажей. Какое у них образование? Как же их воспитывали или еще воспитывают родители, если они живут написанием гадостей про человека, которого не знают и который, вероятно, старше них? Это ж в основном детский сад пишет. Предположим, есть люди, которых я на дух не перевариваю. Но даже представить себе не могу, что захожу на их страницы (пускай даже инкогнито) и пишу: «Козел!» Ну, или что-то похожее. Мне мое воспитание не позволяет. А им — позволяет. В общем, я к этому очень философски отношусь.
— Ольга, мы с вами разговариваем, а за окном ужасная московская морось и слякоть... Вы никогда не жалели, что переехали из Питера в столицу?
— Ни разу! После того как перебралась в Москву, даже не думала о возвращении в Петербург. Здесь меня все устраивает. Это — мой город, мой внутренний ритм. В Петербурге все медленно и очень долго. Туда хорошо возвращаться, чтобы погулять, встретиться с друзьями, пройтись по улице Рубинштейна, посидеть в маленьких кафешках. Но работать, если ты человек работы, надо в Москве.
— Как ваши знакомые тогда отреагировали на переезд?
— Обрадовались. К тому же, кажется, все близкие мне люди подспудно знали, что я очень хочу уехать. А я действительно этого хотела, хотя родилась в Петербурге, отучилась там, проработала в театре и прожила долгую часть жизни. Лет с 17 все время повторяла: «Буду жить в Москве». Моя близкая подруга, петербурженка, говорила, что столица — это все не то, это все ужасно. Но позже сама, приехав на съемки в столицу, заявила: «Знаешь, а мне понравилось!» Как вам объяснить? Москва — это центр нашей работы. А я хочу быть в центре. Все каналы здесь, все продюсеры тут. Если в Питере и снимается кино, то на московские деньги. Петербург для кино — провинция.
— У вас много друзей осталось в Петербурге?
— Двое. Близких. Парень и девушка. Вообще у меня довольно много очень хороших приятелей, а вот друзей… Друзья — это те, кто прошел проверку «большим временем». Не год, не два. С питерской подругой мы знакомы с 17 лет, она крестная мама моего сына. Прекрасного друга Василия, Васька, я знаю лет с 20. Уже полжизни мы, считай, вместе. Они оба актеры...
Дружба для меня абсолютно то же самое, что и любовь. Она развивается по той же схеме, только без интимной составляющей. Мы присматриваемся, принюхиваемся, ходим на свидания друг с другом... Сначала не доверяем, потом уходим, затем миримся
Двое моих питерских друзей — все равно что родственники, с которыми ты прожил 40 лет. А новые связи — это какие-то влюбленности. Я влюбляюсь в друзей.
— Ваша известность, популярность повлияла на отношения с друзьями?
— Мои друзья всегда были со мной. А с теми, кто все время активно пытается появиться в моей жизни, кто почему-то утверждает, что они мои близкие знакомые, я никогда не дружила — ни в институте, ни в школе. Я даже никогда не сидела в «Одноклассниках». Не понимаю, что это такое. Если я в жизни не общалась с одноклассницей, то зачем мне ее искать? Если же мы дружили, то у меня наверняка есть ее номер телефона.
— Вы практически никогда не рассказываете о своем муже — актере Джемале Тетруашвили. С чем это связано?
— Это вовсе не закрытая тема, мы ничего не скрываем, просто я не люблю говорить об этом, потому что очень берегу и ценю наши отношения. (Джемал — коллега Ольги по сериалу «Светофор», который, к слову, сейчас показывают по каналу «Че». — Прим. ред.).
Мы встретились в довольно зрелом возрасте, когда у каждого за плечами уже была своя история. У Джемала есть дочь, а у меня сын от первого брака. Я очень счастлива рядом с ним, но о счастье не стоит кричать, его важно тихо беречь. В конце концов, когда я читаю заметку про актрису, мне плевать, с кем она живет. Правда!
Тем не менее в большинстве журналов и газет я вижу только одно: кто, с кем и как. Мне куда важнее узнать что-то интересное про внутренний мир артиста, про его отношение к миру, про творчество, а не про его грязное белье. Наверное, это вовсе не вина актеров, скорее вина журналистов и редакторов. Им нужны рейтинги, продажи.
— То же самое и с ребенком?
— Абсолютно! Пока я не хочу фотосессий с Димой. Я его не скрываю и не прячу. Может быть, позже. Все его могут увидеть со мной на каком-нибудь очередном масштабном детском мероприятии. И в то же время не понимаю, зачем выставлять фото своего ребенка в Instagram. Мне страшно: столько лиц, столько глаз...
— Боитесь сглаза?
— Ну, многие боятся. В конце концов, все артисты суеверные. И я немного суеверная.
На моих глазах несколько актерских семей распалось после журнальных обложек. У каждого должна быть своя история, как мне кажется
— На чем вы предпочитаете передвигаться по Москве?
— На такси. Хотя сама умею водить. В 20 лет я купила себе «девятку», механику. Гоняла по всему Петербургу. Это была моя мечта, так оно и случилось. В общем, если вы видели девушку в таком образе на зеленой машине — это была я. «Девятку» звали Маруся. Продав ее, купила себе «Фольксваген» и назвала его Гошей. Прекрасно ездила, но потом, как по щелчку, отрубило — перестала хотеть передвигаться на авто. Я человек настроения: если мне что-то взбрело в голову, то это, что называется, держись или беги.
— Но скорость по-прежнему любите?
— Люблю. И не боюсь ее. Обожаю адреналин. Раньше регулярно ходила на самые разные аттракционы. Но сейчас, с появлением ребенка, стала более ответственной. И уже не прыгну с парашютом, хотя и раньше не прыгала, но — хотела. К тому же понимаю, что должна беречь свое тело, потому что оно — мой заработок.
— В еде тоже себя ограничиваете?
— Конечно! Диетой это сложно назвать, скорее — образ жизни. Просто я давно вычеркнула из своего рациона соусы. Не ем белый хлеб и макароны. А если ем, то это для меня праздник — не чаще, чем раз в месяц. Я исключила из своего питания вредные продукты. Хотя это не значит, что вообще ничего такого не употребляю. Могу съесть кусок торта, но это будет для меня необычный день. В мой рацион входят мясо, овощи, творог, яйца, рыба, молоко... Я вообще не ем консервы, сосиски, колбасы. Мало ем сладкого. Не знаю, что такое жареная картошка с грибочками, политая кетчупом.
За питанием обязательно надо следить, ведь с возрастом обмен веществ ухудшается. Это в моем украинском детстве я могла съесть булку с высоченным слоем масла, малиновым вареньем и запить все это молоком из-под коровы. Тут же на столе стояли вареники, блины, пирожки. Я была довольно полным ребенком
А потом поняла: если хочешь связать жизнь с актерской профессией, нужно выглядеть достойно. Каждое утро делаю зарядку. К сожалению, сейчас из-за съемок нет времени ходить на пилатес, но надеюсь, что скоро вернусь к занятиям. У меня есть потрясающий массажист, который вправляет мне все позвонки так, что я верещу. То и дело кричит: «Опять наелись чего-то вкусненького?» «Да, — отвечаю, — наелась!» После летнего отпуска поднабрала, наверное, килограмма 1,5—2. Теперь нужно сгонять.
— Вы ведь и после родов быстро пришли в норму.
— Мне нужно было очень быстро восстановиться. Три недели я себя очень жестко ограничивала. Думала, сойду с ума. Было ужасно и психологически тяжело. Приходилось есть гречку, запаренную на ночь, — без соли и сахара. Ты сидишь на этой каше день, два, три, на пятый тебя начинает просто мутить. Перестаешь получать удовольствие от еды. Ничего, вытерпела и — снялась в хорошей картине.
— Вы, рассказывая о своем детстве, часто вспоминаете Украину, куда вас возили к бабушкам. Они вас всячески откармливали. Их прекрасное умение готовить перешло к вам?
— У меня потрясающе готовит муж. Моя мама потрясающе готовит для ребенка. Я тоже могу, всегда помогаю, но подготовка для больших застолий, стоять каждый день у плиты: первое, второе, третье, компот, — это не мое.
В детстве для меня всегда было легче покрасить забор, чем приготовить торт, как моя сестра. И у меня, слава богу, был выбор. Поэтому я всегда красила забор, не филонила — просто выбирала другую работу. Если ты не любишь дело, зачем им заниматься?
А есть такие люди, как мой муж, допустим. Он готовит с таким вдохновением, с таким наслаждением, что после него вообще стыдно к плите подходить. Поет песни, на кухне играет музыка, он колдует. Какое-то волшебство!
— Некоторые ваши коллеги (взять, к примеру, Дмитрия Миллера) покупают квартиры и дома за рубежом. И периодически наведываются в Москву — на съемки. Не хотели бы так жить, все время быть в движении?
— Путешествовать — вообще прекрасно. Стараюсь, если есть свободная минутка. Но наша профессия, к сожалению, так устроена, что мы там, за границей, никому не нужны. Может, в 90 лет захочу где-нибудь лечь около домика и лежать там... долго. А так — я приезжаю, получаю кайф и уезжаю обратно работать. Мы, 30-летние, не имеем права сидеть на месте. Да даже если бы у меня был безлимитный бюджет, я бы все равно не смогла сидеть и ничего не делать. Знаю абсолютно точно, так уж устроена.
