Мы встретились с Екатериной Андреевой в «Останкино»: телеведущая нашла немного времени для интервью в перерывах между эфирами — настолько плотный у нее график. В повседневной жизни она производит впечатление человека, у которого все распланировано до мельчайших деталей, но который при этом никуда не торопится. Спокойствие, уверенность, доброжелательность и хорошее чувство юмора — этими несколькими словами можно охарактеризовать Екатерину Андрееву.
— Вы работаете на программе «Время» с девяностых, то есть уже почти 20 лет. В чем секрет стабильности и профессионализма?
— Если ты совпадаешь со временем, то тебе это несложно. Есть условно три типа людей. Первый — те, которые отстают от времени, они живут в прошлом, любят антиквариат, старые вещи. Я не говорю, что это плохо — это одна из частей существования. Если она занимает человека всего, то тогда он немного отстает.
Есть люди, которые опережают время. Их немного, и они мне более всего симпатичны. Это Никола Тесла, Нильс Бор, академик Сахаров, многие ученые, писатели и другие люди, которые смотрят далеко вперед. А есть еще одна категория людей, которые живут в настоящем времени: они оценивают ситуацию исходя из того, что есть здесь и сейчас. Вот я скорее такой человек, но ближе к тем, кто устремлен в будущее, и в меньшей степени тот, кто сосредоточен на прошлом. Не надо ничего оценивать, просто быть здесь и сейчас, в этом весь секрет.
— В любое время суток вас могут вызвать на работу. Как справляетесь с таким ритмом жизни, или вы привыкли?
— Меня мой муж называет «кризисным менеджером». В моменты, когда все сложно, моя голова работает, как компьютер. Я быстрее соображаю, принимаю решения и действую. Поэтому это все дается мне не так уж и трудно. Возможно, именно поэтому я на этой работе так долго задержалась. Программе «Время» в ноябре будет 50 лет, из них 20 я работаю беспрерывно. Именно потому что качества моего характера совпадают со словом «время». Я в этом ритме, когда надо быстро принимать решения, говорить, менять что-то, если вдруг в программе переверстка или что-то пошло не так — это все я умею делать очень хорошо.
Знаете, есть люди, про которых говорят «за словом в карман не полезет» — вот это ко мне относится. Я не теряюсь ни в сложных ситуациях, ни в сложных словесных поединках, потому что мне очень быстро мысли приходят в голову, я могу их сформулировать и высказать.
Мне кажется, это от природы, я просто попала в среду, которая эти все качества обострила. Я думаю так.
— Вы говорили, что оговорка и ошибка в эфире — непрофессионально для ведущей, но случалось ли такое с вами?
— Вряд ли я так сказала, я к таким вещам отношусь достаточно мягко. Конечно, лучше, чтобы этого не происходило. Но если случается, то потом может быть серьезный разбор полетов. Но смешные оговорки и непрофессиональные — это разные вещи. Если ты не знаешь чего-то, необразован и говоришь что-то, что не соответствует действительности — это непрофессионально. А оговорка смешная — такое бывает, ничего страшного. Я знаю, в Лондоне даже есть специальный институт, который готовит оговорки для ведущих, чтобы таким образом привлекать внимание зрителей, как ни странно. Курьезные случаи часто бывают подготовленными.
Но в моем случае мне даже нечего вспомнить: у меня, может, было за всю работу 3—4 оговорки, даже не смешных особо. Я просто продолжала дальше.
— Бывали ли в эфире происшествия, случившиеся не по вашей ошибке?
— Это как раз частенько бывает, когда техника подводит. У меня был смешной случай, когда в студии меняли интерьер и не успели сделать напольное покрытие, и ножка стула попала между стыками этих листов. Стул начал кривиться, и я вместе с ним, как Мэрилин Монро, которая специально подпиливала каблуки, чтобы ходить вот такой волнующей походкой. В эфире, на каком-то очень серьезном новостном слоте. А что делать: стул падает, я продолжаю сидеть, держа вес на одних ногах, это продолжалось секунд 45, довольно долго. Те, кто занимался хатха-йогой, поймут, как сложно держать статическую нагрузку, да еще и говорить при этом, не сбиваясь с мысли.
Вот где сказались мои хорошие тренировки, потому что ты не можешь вот так со стула упасть. Ну, можно было бы, конечно, я бы стала героиней ютюба, все бы посмеялись. Но я таким образом повышать популярность не люблю, хотя у меня все отлично с чувством юмора.
— Вы много времени проводите в студии, где бывает очень жарко от софитов, как переносите дискомфорт?
— Да, это сложно бывает. Помню, несколько лет назад летом были страшные пожары, мне приходилось хитрить. Было настолько жарко, кондиционеры не справлялись. А я должна быть в строгом пиджаке: я же не могу, как на пляже, выйти в майке. Нельзя, руки должны быть закрыты — это часть образа, позволить себе можно рукав 3/4. Ничто не должно отвлекать от новостей, потому что у нас бывают разные ситуации: если ты фривольно одета, а новости — не очень добрые в этот день, это будет странно.
Знаете, что интересно? В эфире, если ты надеваешь очень дорогой жакет, это может не сработать. Например, жакеты Chanel мои любимые — они вообще не смотрятся. А вот какой-нибудь обычной марки из самой простой ткани может выглядеть очень хорошо. Почему так происходит, никто не может понять, но тем не менее так оно и есть.
— Кстати, недавно большой ажиотаж в Сети вызвал ваш пиджак Yves Saint Laurent с надписью Too Late, как вы отреагировали?
— Я чего только не наслушалась. Когда люди начали обсуждать эту тему, они использовали все свои возможности, чтобы понять, что это могло бы значить. Если бы я не ответила публично в своем инстаграм, так оно в недрах Интернета и заглохло бы. Но мне совершенно случайно пришла в голову эта мысль.
Я просто ответила смешно и думаю, их больше всего это и взбесило: как это она посмела ответить. Что интересно, в ответ на этот смешной панч не было практически ни одного смешного комментария. Были только угрозы, грубости, мат-перемат. Потом они стали писать, что этот пост я написала под воздействием тяжелых наркотиков и алкоголя. Но у кого что болит, тот о том и говорит. Similar similar gouda — подобное тянется к подобному. Они могут только в этой парадигме рассуждать.
Если хотите знать мою реакцию на это — мне вообще по барабану. Моя мама всегда говорила, если я где-то в детстве набедокурила: что скажут соседи? Что скажет княгиня Марья Алексевна, меня с трех лет вообще никогда не волновало. А что скажет какой-то мальчик из инстаграма — тем более.
Меня это не задевает, у меня не портится настроение. Эти их снаряды не попадают в цель, они не знают, как стрелять правильно. А мой снаряд попал, потому что они начали отвечать.
— Как вы вообще относитесь к модным брендам?
— Я люблю миксовать. Для меня это самый лучший стиль. Вот, например, как на фото с недавней съемки — это моя тема: майка, драная куртка и джинсы. Для меня это идеальный вариант.
Или какая-нибудь драная блузка, к ней — красивый строгий жакет и мини-юбка с сердечками, как на мне сейчас. Я все это миксую.
Многое из моего обычного стиля не подойдет для съемок. Блузки не имеют четких линий, платок будет съезжать, волосы нужно собрать. Новости подразумевают строгость линий. Я могу себе позволить на работе только очень легкое отступление от дресс-кода. Но забавно, что внизу у меня может быть какая-нибудь веселенькая юбка.
— Вы говорите, у вас нервы, как канат, вас нельзя ничем задеть. Вы как этому научились?
— Для меня стресс — это событие, которое уже произошло. Оно, предположим, неприятное. Но дальше важным становится то, как мы к этому относимся. Если начинаешь жалеть себя, впадать в депрессию — это и есть стресс, который убивает. Потому что на самом деле, в моем представлении, большинство людей просто сдаются. Важно не довести себя до этой ситуации.
У меня так: произошло событие, я убрала его и пытаюсь найти выход. И когда я его ищу — мне уже не до того, чтобы себя жалеть, плакать, сосредотачиваться на негативе. Я иду, как ледокол, к выходу из этой ситуации. Я такая была с самого детства.
— Учитывая ваш сложный график, вы все равно не ограничены только работой и вам удается жить полной жизнью, не зацикливаясь только на одной сфере. Как?
— Ну вот смотрите, у меня такой график: одну неделю — каждый день я на работе с 11 утра и почти до 11 ночи. Если более критическая ситуация, мы можем выйти и на круглосуточный режим работы, у меня были такие моменты, когда я работала 3-4-5 дней без сна.
У меня три эфира в день: в час, в пять и в девять. Но следующая неделя — как отработанные отгулы, я могу куда-то уезжать. Эти недели я использую для восстановления и для того, чтобы заниматься своими делами. А вот сегодня пришла на смену — и до вечера я здесь. Есть небольшой перерыв для обеда — и все.
— Как восстанавливаете себя?
— Я занимаюсь йогой, тайцзицюань, цигун. Не могу вспомнить какой-то конкретный момент, когда к этому пришла. Постепенно, кирпичик за кирпичиком, складывалась лестница, которая привела меня к серьезным занятиям. Много литературы изучаю о ведических техниках.
Эти практики дают много: например, если правильно умеешь задерживать дыхание, ты не будешь злиться. Не доведешь себя до внутреннего состояния разрушения. Я могу даже выдать реакцию, которая кому-то покажется резкой, но внутри я спокойна. Такая реакция нужна, чтобы другой понял. Ведь есть разные люди — с кем-то надо так, с кем-то так нельзя. Я очень хорошо всегда понимаю, кто передо мной находится, и выбираю ту форму поведения, которая ему близка.
— Судя по вашему инстаграм, вы не выбираете комфортный пляжный отдых. У вас там и сафари, и змеи, и тигры.
— Ну почему, я люблю и комфортный отдых. Сначала мы путешествуем, а потом обязательно дня на 2—3 зависнем на Мальдивах, Сейшелах или Маврикии, где можно просто поваляться и почитать книгу. Я могу сочетать.
Но больше всего отдыхаю в Африке: когда мы смотрим на животных, слышим звуки саванны, приобщаемся к этой дикой природе, сидим вечером у костра. А утром — опять погоня за новыми впечатлениями. Ты никогда не знаешь, что тебя ожидает. С 2006 года у меня ни одна поездка в Африку не была похожа на другую.
— Вы публичная персона. Можете ли назвать хорошие и плохие стороны публичности?
— Из-за того что я не анализирую такие вещи, даже нечего ответить. Вот сейчас впервые в жизни задумалась, наверное. Я живу так, как я живу, не обращая внимание на то, популярна я или нет. Могу пойти в магазин, встать в очередь, полететь на самолете и не воспользоваться «випом», могу нести сама свои вещи. Веду себя как обычный человек.
Из неприятного, ну не знаю. Может, если вдруг человек нарушает твои границы, пытается подойти, сфотографироваться. Но даже в этом я нашла для себя норму — я соглашаюсь. Потому что понимаю: если я вижу людей, которых любишь и знаешь, например — о! — Джеймс Кэмерон! Начинаешь на него глазеть. Наверное, для кого-то я такой же Джеймс Кэмерон.
