Пугали вот чем:
Кошмар No1: работы нет вообще
Пока я сидела в офисе, я и сама так думала. Уже год как сайт, где я работала редактором, отказался от услуг внештатных авторов, и те, кто раньше нам писал, не могли найти новый источник дохода. В большинстве «женских» изданий аналогичная ситуация. Поэтому бросать стабильную работу с намерением «просто писать» — по меньшей мере наивно. Чтобы жить на гонорары за статьи, надо быть либо самому себе брендом (как Арина Холина, Марта Кетро или Марина Ахмедова), либо удачно выйти замуж, сдавать недвижимость в аренду и делать вид, что живешь на гонорары.
Журналистика умерла. Но ее удачно разобрали на органы — и трансплантация дает вполне приличные результаты. Раньше журналист сам добывал информацию, сам находил источники, вербовал экспертов, обрабатывал полученный материал, складывал его в удобочитаемый текст. Теперь — нравится вам это или нет — специализация стала очень узкой. Зато разные свои навыки можно предлагать разным потребителям.
Те, кто хорошо добывал, переквалифицировались в новостников.
Эксперты нынче пишут сами (многие — очень недурно) — и среди моих друзей много бывших журналистов, которые, пользуясь старыми связями, «распределяют по изданиям» эти экспертные мнения. По сути, они переквалифицировались в личных бренд-менеджеров.
Не все эксперты, впрочем, пишут гениально или хотя бы понятно — и им нужны спецы, способные перевести профессиональный сленг на литературный русский, чтобы нести идею в массы. Такие переводчики и популяризаторы нужны в пресс-службах и на сайтах солидных компаний, научных центров и госструктур.
Умение говорить красиво требуется для рекламы.
Ну а ведение групп или страниц компании — это вообще официальная профессия.
Некоторые фрилансеры даже сумели сделать бизнес на кошмаре No1. Сначала нахватали себе много-много проектов, поняли, что в одиночку с этим объемом не справиться — и организовали нечто вроде агрегатора-распределителя: получают задания, договариваются о цене, а потом за 10—20% от этой цены нанимают райтеров. Райтеры пишут тексты за 250 руб. и поддерживают миф, что «работы мало, а платят гроши».
Кошмар No2: ты будешь работать в режиме нон-стоп
Кому-то, может, это и не кажется кошмаром. Но я бежала из офиса именно из-за того, что жизни за пределами работы у меня не осталось: я видела детей 2 раза в день: в 8 утра целовала их, уходя на работу, в 9 вечера — возвращаясь с работы. Вся моя офисная карьера последние лет 15 строилась на постоянном повышении нагрузки без компенсации. Случались кризисы и сокращения, людей увольняли, их работу перекладывали на оставшихся: «потерпите, это временно», «это же ради нашего общего дела» и т. п.
Главное преимущество фрилансера — право не работать бесплатно. Заказчик в отличие от работодателя не может сказать: «У нас уволился сотрудник, не сделаешь ли его работу?» То есть может. Но пусть сразу озвучит цену.
Положа руку на сердце, признаю: я действительно работаю нон-стоп. Но это не потому, что меня заставляют, и не потому, что я жадная... Это мне вообще к психологу надо. Ибо мое фанатичное трудолюбие скорее связано с кошмаром No3.
Кошмар No3: ты одичаешь
Когда мне сказали «ты одичаешь», я ответила: «Я одомашнюсь». Я мечтала как, оторвавшись от работы, буду между делом месить тесто и печь плюшки, проверять уроки у младшего и бродить по магазинам в поисках подарков к Новому году, как я разберусь в книжных шкафах и на полочках в ванной...
Если я работаю ночью, чтобы выкроить время днем, то не ради плюшек и полочки в ванной. Это для пресс-конференций, интервью и презентаций. Из офиса меня не слишком часто выпускали (это еще одна из особенностей современной «штатной» журналистики) — и теперь я дорвалась. Так что одичание откладывается.
Но с одомашниванием, похоже, не сложилось. Когда я работала в офисе, я думала, что работаю ради денег. Уйдя домой, я поняла, что работа для меня — это такая долгая прокрастинация, чтобы не мыть посуду. Комплекс советской отличницы: когда полы не метены и пироги не напечены, гулять стыдно, а уроки делать — не стыдно. Вот я и делаю-делаю-делаю!
Кошмар No4: больничные и отпуска не оплачиваются
Можно подумать, они оплачиваются хоть кому-нибудь, кроме госслужащих!
Номинально — да. Но реально — на пляже ты или в больнице — статья должна выходить каждый день. Поэтому надо либо перед отпуском работать с утроенной нагрузкой, либо работать в отпуске удаленно. По той же причине больничный брать смысла нет. Больные люди ходят в офис и заражают здоровых... Так вот, это первый за много лет ноябрь (уже даже декабрь!), когда я не заболела. Не от кого мне заразиться на фрилансе.
Кошмар No5: надо решать вопросы, не относящиеся к твоей компетенции
Общаться с налоговой и чинить компьютер, например. Из всех кошмаров этот — самый реальный. Если у тебя в офисе накрылся комп, ты звонишь в системный отдел — и все. Дальше ты ни в чем не виноват.
А тут у меня дома отрубился вайфай! Я плакала и писала тексты с телефона, чтобы пропихнуть их через 4G. Но верстать статьи с телефона нельзя — так что за час, пока вайфай сам собой не включился, мои виски поседели.
С налогами нам, пишущим людям, повезло: налоги с гонораров платит за нас издательство (если что, ст. 226 НК РФ). А вот была б я, скажем, программистом или бы преподавала (сейчас многие этим занялись) «Секреты написания хорошего текста» — пришлось бы мне заводить ИП.
По сути, только писатели, композиторы и художники и могут быть настоящими фрилансерами. Остальные, претендующие на этот романтический титул — на самом деле индивидуальные предприниматели и самозанятое население. У них, наверное, другие кошмары.
