14 июня следствие вынесло окончательное обвинение сестрам Хачатурян в убийстве их отца, бизнесмена Михаила Хачатуряна.
Преступление квалифицируется как «убийство группой лиц по предварительному сговору». Девушкам, которых долгие годы избивал и насиловал собственный отец, грозит до 20 лет тюрьмы.
Почему такое наказание вопиюще несправедливо и бесчеловечно, нам помогла разобраться Алена Попова — общественный деятель, юрист и сооснователь проекта W — сети взаимопомощи женщин.
Это была самооборона, а не убийство
Было проведено более 20 экспертиз, которые доказали, что девушки (в том числе и несовершеннолетняя Мария) подвергались длительному физическому и сексуальному насилию. Несмотря на это, следствие не переквалифицировало дело и считает, что это убийство по предварительному сговору, а не самооборона.
Тем не менее в Уголовном Кодексе РФ есть 37-я статья под названием «Необходимая самооборона». Пленум Верховного суда 2012 года нам разъясняет, что необходимая оборона — это самооборона любыми способами, которая применяется для защиты жизни и здоровья. А также это любая самооборона в условиях длящегося преступления.
То, что годами делал Хачатурян со своими дочерьми — это длящееся преступление.
В тот день девушки применили самооборону: до того, как они произвели ответные действия, он вызывал их к себе по одной и брызгал им газовым баллончиком в лицо. Испугавшиеся за жизнь сестры, которая упала в обморок, девочки применили самооборону. Как мы знаем, их годами никто не спасал из этого ада: система была глуха, а у Хачатуряна было разрешение на оружие. Кто его выдавал, на каком основании продлевалось, почему правоохранительные органы не реагировали на заявления соседей?
Почему девушек не освобождают от уголовной ответственности по статье «самооборона»? Это очень большой вопрос к нашей правовой системе. Ведь по закону о самообороне, повторю, если есть угроза жизни — то хоть танк пригоняй для защиты жизни. Однако решения в судах принимаются иначе. Как и в случае с Галиной Каторовой, Александрой Иванниковой или сестрами Хачатурян, самообороняющимся вменяют уголовную статью «Убийство».
Есть такой критерий как «соответствие», которым пользуются судьи. Как определяется это «соответствие»? На усмотрение суда. Поэтому надо знать статистику, по которой более 80% самообороняющихся от домашних насильников осуждаются за убийство и отбывают реальные сроки.
Возможно, очень большое влияние на правовую систему здесь оказывает, как ни странно, общественное мнение, которое жертв насилия стигматизирует. «Сама виновата», «почему не ушла», «почему терпела и молчала» — вот что говорят люди о пострадавших от домашнего насилия.
«Про самооборону. Это очень сложная статья. Но еще сложнее и хуже, мне кажется, что мы готовы пожалеть пострадавшую, когда та убита или получила увечья, и не готовы — когда она активно сопротивлялась и осталась жива. Что-то это напоминает: утонула — честная девушка, похоронят за церковной оградой, не утонула — ведьма, нужно сжечь», — пишет в своей соцсети психотерапевт Марина Травкова.
Не было группы лиц
Формулировка «группа лиц» также распадается, поскольку Крестина, одна из сестер, пыталась брызнуть Хачатуряну в лицо из баллончика, но на его теле не обнаружено было следов. Она не попала в него и не нанесла ему никакого вреда. Она выбежала из квартиры и осталась за ее пределами, то есть она не участвовала в деянии, которое следствие сейчас квалифицирует как убийство.
Младшая из сестер, Мария, признана невменяемой в силу длительной психотравмирующей ситуации, то есть она не отдавала отчета в своих действиях.
Никакой группы лиц, совершившей преступление, нет.
Бытовое насилие — это преступление, а по закону — правонарушение
Дело сестер Хачатурян — о семейном насилии. А закона такого в нашей стране нет. «Закон о профилактике семейно-бытового насилия» должен быть принят. Побои должны быть криминализированы. Правозащитники его написали и уже много лет бьются, чтобы он был принят. Получается, сейчас побои — это правонарушение, а не преступление.
Объясню, как это действует. Вот, например, мужчина избил жену клюшкой для гольфа, заплатил 5 000 рублей из семейного бюджета, которые сама жена также в него вносила (ее же деньгами заплатил за ее же побои), и при этом он не считается преступником, он — правонарушитель.
Правонарушение, чтобы было понятно — это когда ты перешел улицу на красный свет светофора или неправильно припарковал машину. Две неправильные парковки по 2 500 рублей (в городе Москва) — это штраф за то, что ты избил свою жену.
Не принят закон о профилактике семейно-бытового насилия
В этом законе есть важнейшие вещи для защиты жертв и профилактики насилия:
— определить понятие «домашнего насилия», какое оно, какие виды бывают — в соответствии с формулировкой Всемирной организации здравоохранения;
— создать охранные ордера. Они бывают двух типов: полицейский и судебный. Полицейские выдаются на месте, судебные — судом. Все типы охранных ордеров могут быть обжалованы обоими сторонами, могут быть отменены со стороны жертвы, а также могут быть продлены, если ей по-прежнему угрожает опасность;
— все дела о домашнем насилии должны переводиться в сферу «частно-публичного и публичного обвинения». Это значит, что не сама жертва вынуждена бегать, собирать доказательства, нанимать адвоката. Ее должно защищать государство. Сейчас у нас прямо противоположная ситуация: насильнику по 51-й статье бесплатно предоставляется адвокат, а жертва на свои деньги должна этого адвоката нанимать.
Закон о профилактике семейно-бытового насилия готов, он лежит на рассмотрении в Госдуме. Чтобы его приняли, нужно, чтобы у депутатов была воля его внести. Сейчас из 450 депутатов только один депутат от «Единой России» Оксана Пушкина бьется за принятие этого закона.
Председатель Комитета по делам женщин, семьи и детей Тамара Васильевна Плетнева считает, что нам не нужен такой закон, поскольку у нас «особенные» отношения с мужчинами в России (я не знаю, что она имела в виду).
На дело сестер Хачатурян смотрят все жертвы насилия
Именно поэтому нам всем нужно биться за то, чтобы сестер Хачатурян освободили от уголовной ответственности, а в отношении Хачатуряна возбудили уголовное дело посмертно (это позволяет закон).
На дело сестер Хачатурян смотрят все жертвы насилия — сексуального, домашнего, физического, и видят предъявленные обвинения. Они понимают, что лучше молчать и терпеть, потому что помощи они не дождутся.
Государство в очередной раз подает сигнал насильникам, что насилие — позволительно, простительно, что государство насильников защищает. Что насилие — это правонарушение, а не преступление.
Поэтому мы должны все вместе биться и за сестер Хачатурян, и за всех жертв домашнего насилия, и за принятия закона о профилактике семейно-бытового насилия.
