«Да кому ты такая старая нужна в 28 лет?!»
«Он ударил меня спустя месяц после заключения брака, был синяк на глазу. Я всем говорила, что неудачно споткнулась, а он стоял на коленях: «Никогда больше не буду». Я спросила родителей: что, если я разведусь и вернусь к ним. «Ну как, в коридорчике тебе постелим», — ответила тогда мне мама.
И я поняла, что уходить мне некуда. Ведь как у нас считается: если мужчина плохо обращается с женщиной, то это потому что она «не поставила себя», либо делает что-то не то. Если бьет, значит, есть за что, — так начинает свой рассказ о 20-летней жизни в насилии Екатерина Шестак.
«Вначале это была пощечина, а потом он мог толкнуть, ударить по голове, ударить по спине, пнуть ногой под попу. Я не могла ответить. Я вешу 47 килограммов, а он — 93, меня просто убьют, если я дам сдачи.
Затем это все приобрело циклический характер: сначала побил, потом говорил: «Люблю не могу». Конфликт переходил в мордобой, потом были извинения, кофе на подносе утром, все эти милости. Хорошее настроение и попытки извиниться длились месяц. А я и тут считала себя виноватой, потому что где-то не промолчала.
Если я кричала, он мне говорил: «Ты ненормальная, ты кричишь, соседи слышат». Хотя сейчас я отлично понимаю: когда человека бьют, и он кричит, это нормально.
«Да кому ты такая старая нужна в 28 лет?!» — спрашивал он меня. И я действительно в это верила — думала, что на меня никто не обратит внимания, потому что у меня посредственная внешность, потому что я ничего такого в жизни не достигла, потому что у меня ребенок. Кому нужна «разведенка с прицепом»?
Постепенно началось отдаление меня от моего окружения. «Твои подружки все дуры», — твердил он мне. Мои интересы и желания пресекались. Пошла я на курсы живописи, в конный клуб, йогу или церковь, реакция у него была одна: «Ты сумасшедшая».
Каждый мой день рождения заканчивался скандалом — внимание ко мне со стороны других вызывало у него совершенно неадекватную реакцию. И в итоге как-то, кроме него, у меня, по сути, никого и не осталось. Я ни с кем особо не общалась, я боялась, что обо мне плохо что-то подумают, если я расскажу о своей плохой жизни. Я выстраивала образ успешного человека, у которого все хорошо».
«Мудроженственность»
Он мне говорил: «Ты жесткая, ты на работе с утра до вечера, ты там со своими водителями, таможенниками, подчиненными ведешь себя жестко, поэтому и в семье ты такая же. А женщина должна быть мягкой».
И в какой-то момент я начала стараться быть той самой «женственной женой», мудрой женщиной, я стала использовать систему Fly Lady, носить длинные юбки, вязать мандалы, читать «Очарование женственности», изучать, как нужно создать уют для мужа, как вдохновлять его, чтобы он сам ухаживал и заботился.
Я вставала в четыре утра, варила супчик, наводила порядок, уезжала на работу, возвращалась, сидела с нашим маленьким ребенком. В общем, делала все, что пишут в этих правилах из книг: «Вдохновляйте, не предъявляйте претензий. Если у вас в доме все хорошо, то он изменится».
Он, действительно, изменился. Стало больше насилия, так как он перестал встречать отпор.
И тут я наконец поняла: все мои психологические опыты ничем не закончатся, потому что дело не в моем поведении. Как я себя ни веди: будь я карьеристкой или послушной женой в платочке — я все равно плохая и достойная наказания. У него характер такой: слабого можно пнуть, а перед органами власти он сразу пасует, их он боится.
«Смотрите, дети, как нужно с женщинами обращаться»
Как-то я купала нашего ребенка, второй наш мальчик сидел рядом, а он играл на компьютере. Вдруг сын достал из его рюкзака перцовку и случайно пшикнул себе в глаз. Вместо того чтобы оказывать ему первую помощь, он избил меня: «Ты не смотришь за ребенком!» Затем он зашел к нашей старшей дочери в комнату и избил ее: «Вы что, две женщины, не можете за ребенком смотреть?!»
После этого я подала на развод. И тогда началось страшное. В ответ на мое «не заберу заявление» он каждый раз бил меня кулаком по голове. Дети были испуганы и кричали. Я вызывала полицию, но это не помогало. Под конец никаких пауз между насилием уже не было.
Он не давал спать мне ночью. Если я с ним не разговаривала, он бил меня, если я с ним разговаривала и отвечала что-то «не то», он бил меня снова.
Дети просили: «Папа, мы хотим спать, уходи!» А он говорил: «Нет, смотрите, дети, как нужно с женщинами обращаться. Ваша мама разрушила семью, развелась со мной, ее нужно бить».
А еще он начитался материалов «Мужского движения», лидера которого даже вроде привлекали за экстремизм из-за некоторых высказываний и действий в адрес женщин. Ну он и начал на мне испытывать все, что прочел: бить, унижать, не давать спать, как во время допросов в НКВД. В общем, творил просто какие-то зловещие дела. Его там учили так: важно подавить волю.
В итоге, когда мы с детьми все-таки съехали от него, я, наверное, еще полгода отучала младшего ребенка от того, что в случае каких-то конфликтных ситуаций он говорил: «Такую, как мама, нужно убить».
«Вы не понимаете, что своим детям все будущее ломаете?»
Я раз 10 или 15 обращалась в полицию, но в ответ получала лишь отказные письма. Когда он меня бил, я часто набирала 112, и поначалу он пугался, даже уезжал. А потом перестал и пугаться, и уезжать — они же все равно ничего ему не делают.
В полиции мне говорили: «Мы не можем его забрать, он у себя дома. Вы же женщина, используйте свою женскую хитрость и мудрость». Или иногда они давали мне «советы»: «А почему бы вам просто не съехать к маме?»
Я не могла его выставить, так как он тоже собственник нашей квартиры. Так что я уходила сама с двумя маленькими детьми.
Однажды, когда я пришла в полицию со справкой из травмпункта, в которой было написано «гематома на шее вследствие удушения», он им рассказал, что я хочу забрать квартиру.
В итоге дознаватель не нашел оснований в возбуждении уголовного дела, написав, что я жалуюсь «вследствие личной неприязни». «Видишь, — говорил он мне, прочитав отказ. — В полиции все понимают, кто прав, а кто виноват».
Прокуратура мои обращения также отправляла назад, а мировая судья вообще как-то сказала мне с наездом: «Да вы что, с ума сошли? Вы не понимаете, что своим детям все будущее ломаете? Если сейчас у него будет судимость, ваши дети никогда не смогут в госорганах работать».
Я говорю: «Вы извините, но это и его ответственность. Если он не хочет сломать детям жизнь, значит, не надо было распускать руки». Я потом даже не пришла на заседание. Зачем? Она же просто на меня наорала. В итоге насилие продолжало усугубляться, так как он видел, что никто на него просто не реагирует.
В поисках спасения
Помню, было Восьмое марта, он опять избил меня, и тогда я написала пост в фэйсбуке: «Я не знаю, что делать, помогите! Если кто-то знает, подскажите, куда мне можно уйти». Друзья помогли, и я наконец уехала с детьми из своей квартиры.
И нет бы ему успокоиться, но он звонил, писал письма, рассылал всем видео, которые снимал, когда я плакала после его побоев... Он преследовал нас, говорил: «Ты развелась со мной, ты счастлива не будешь, я тебе не дам жизни». Когда звонил, намекал: «Ты смотри внимательнее, а то вдруг, ходишь там по темным переулкам, машина тебя собьет».
Мы тогда были на каком-то детском празднике в школе, он мне позвонил и сказал: «Я приехал, жду вас у вашего подъезда. Если не дашь мне пообщаться с детьми, то тебе придет конец». Хотя он сказал совсем не «конец», а другое, гораздо более жесткое слово.
И вот тут я тоже начала действовать — сначала я поехала к брату, потом связалась с директором центра «Насилию. нет», где мне помогли с консультациями психолога и юриста. Теперь я хочу добиться того, чтобы он не приближался к нашим детям на основании того, что агрессивно к ним относится, считает, что шлепки и физическое насилие — нормальные методы воспитания.
Судья говорит мне: «Чем вы докажете, что он вас бил? В отношении него не было возбуждено ни уголовного дела, ни дела об административном правонарушении. Если он вас бил, то почему вы с ним жили? Если вы такая мазохистка, то почему вы терпели, что над вашими детьми издеваются?»
А когда я сказала, что мне некуда было съехать, так как живу в своей квартире, она просто сказала: «Ну что вы придумываете, как это не было куда съехать?»
«Мы все это видели. Мы с братом плакали»
Кстати, с переездом тоже интересно получилось. Мы брали ипотеку, чтобы купить квартиру, в которой жили. 50 процентов от первоначального взноса дали мои родители, они же помогли с ремонтом, а саму ипотеку мы погасили средствами материнского капитала.
Так вот после последней угрозы он написал мне, что готов уйти из моей жизни, если я дам ему шесть миллионов рублей или куплю однокомнатную квартиру. К слову, наша квартира стоит восемь с половиной миллионов — это легко проверить. По сути, он же меня выдавил из квартиры, а потом еще и угрожал, говорил, чтобы я не подавала заявление на раздел имущества.
Скоро состоится суд о лишении родительских прав. В качестве свидетеля выступила моя старшая дочь, которая уже рассказала про побои в нашей семье. Мы также просим провести психолого-психиатрическую экспертизу детей и меня, чтобы доказать, что отец плохо влияет на них в психологическом плане.
Они видели, как он избивал и душил меня, он и к ним жестко относился. Но на суде он, конечно, говорил: «Я ее не бил, она все придумала, чтобы забрать у меня квартиру».
Тогда я прямо там спросила его: «Ты можешь, глядя дочери в глаза, сказать, что ни разу не поднял руку ни на нее, ни на меня?» Он ответил: «Да, ты все придумала».
Дочь на суде рассказала, как он бил ее и говорил: «Убей себя, ты жирная, ты никому не нужна». А он ей отвечает: «Ну у нас же было так много хорошего, я спасал тебя от змей на бабушкиной даче».
Конечно, дети его боятся, и теперь, когда он звонит, они не подходят к телефону. Средний сын — ему семь лет — даже записал в своем блокноте: «Папа нас бил. Папа бил маму. Мы уехали. Мы все это видели. Мы с братом плакали...»
Подобных историй: трагичных, болезненных случаев домашнего насилия — в центре «Насилию. нет» десятки. Центр существует с 2015 года и работает для того, чтобы сделать проблему домашнего насилия видимой и создать такие условия, чтобы пострадавшие знали, куда обращаться за помощью, а общество перестало бы обвинять их в произошедшем.
Центр помогает пострадавшим от насилия, в том числе защищая их права, и собирает 100 000 рублей, чтобы в течение месяца оплатить работу юриста и психолога. За это время специалисты Центра смогут помочь десяткам женщин напрямую.
Юрист помогает составлять заявления, написать речь для суда, составить жалобу или обращение, а также консультирует по множеству вопросов:
- возбуждения уголовного или административного дела в отношении человека, совершившего насилие;
- определения места жительства детей;
- лишения прав на детей;
- раздела общего имущества;
- алиментов;
- трудовых споров (если это может помочь пострадавшей обрести финансовую независимость).
Психологи центра «Насилию. нет» помогают пострадавшим пережить травматичный опыт и вернуться к нормальной жизни. Они работают с пострадавшими, которые в данный момент находятся в абьюзивных отношениях или только вышли из них. Также психологи ведут группу психологической поддержки центра, куда приходят люди, пережившие насилие, и делятся своими историями.
Центр «Насилию. нет» объединяет людей, которые хотят, чтобы отношение к проблеме насилия изменилось, и уверены: за насилие должно быть стыдно агрессорам, а не пострадавшим. Пострадавшим же — а их сотни, если не тысячи — нужна наша помощь.
