Хрущевка по своей сути — типовой советский кирпичный или панельный дом, по призванию — завсегдатай пабликов в духе «eastern europe aesthetics», по факту — то, что мозолит вам глаз своими набухшими швами и страшащей вездесущностью. Проект был запущен Никитой Сергеевичем Хрущевым в далеком 1955 году, даже постановление соответствующее выпустили — «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве».
Сейчас легко думать, что все это была одна большая самодурская инициатива.
Однако жилищный вопрос в те годы стоял действительно остро: города стремительно наводнялись новоиспеченными бюргерами из бараков, застройка не поспевала за ударными темпами индустриализации. Советских трудяг окончательно доконали вычурные сталинки, пришла эпоха модернизма.
За кособоким воплощением идеи о функциональном и простом жилье стояла целая философия. Тянулось все с очень давних пор: еще в начале 19 века французский утопический социалист Шарль Фурье предлагал так называемые фаланстеры — дворцы, вмещающие коммуны до 1800 человек, которые впахивали бы для взаимовыгодного бартера. А все потому, что истинное раскрытие людской сущности никак не возможно в нарождающемся капиталистическом обществе, где человек становится всего лишь еще одной меновой монетой. В итоге на волне социалистической ажитации в 1863 году в Петербурге даже была организована Знаменская коммуна. Но идею быстро похерили: одна из постоялиц новоиспеченного фаланстера признавалась, что «...женщины того времени обнаруживали отвращение к хозяйству и простому труду, перед которым они в теории преклонялись».
Наступил двадцатый век, и сон разума пассионариев наконец-то родил чудовищ.
Надо сказать, иногда симпатичных: так, в 1920-е в СССР вовсю сооружали дома-коммуны с известными деталями в духе фабрик-кухонь — в итоге был построен, например, легендарный Дом Наркомфина в Москве. Но снова не срослось: на XVII съезде ВКП (б) в 1934 году советские бонзы с неудовольствием признали, что все это было лишь «уравниловско-мальчишескими упражнениями левых головотяпов».
Параллельно у западных коллег развертывалась похожая история: одними из первых экспериментаторов стали выпускники немецкого Баухауса, где увлеклись идеей единства искусства, в которой дом преподносился как концептуальное пространство с соответствующим оформлением. В итоге по всей Германии расплодились милые панельные домики, а какая-то часть немцев работала в СССР и грезила о светлых современных городах для советского люда куда более интенсивно, чем этот самый люд.
Но самым мощным вдохновителем массового жилья стал известный французский архитектор Ле Корбюзье. Сила мысли, заложенная в камень (или панель), в свое время сразила самого Никиту Сергеевича: якобы в 1960 году тот посетил Париж, где без конца дивился ультрамодернистским новшествам от пионера интернационального стиля. И, конечно, возжелал перенести их в родные пенаты.
Влияние Корбюзье на стиль советской застройки сложно переоценить: железобетонные панели, плоские крыши, отсутствующий декор — все это отголоски его архитектурных догм. Ходят слухи, что архитектор подложил постсоветским гражданам свинью, зафиксировав канонический для хрущевок потолок в 2 метра 48 сантиметров как минимально необходимый человеку. Вообще, утопизм Корбюзье был удивительно хорошо созвучен коммунистической программе — взять только проект его «Лучезарного города», который, к счастью или к сожалению, так и не был реализован.
Казалось бы, с хрущевками все было ясно с самого начала.
Но нет: лихорадка идейного жилья попеременно возгоралась в странах с на первый взгляд сугубо буржуазной риторикой. Так, в 1968 году в Лондоне возвели характерный жилой массив Freemasons Estate, для которого в конструкции панели использовали бумагу и картон, а сами панели скрепили на механические болты. Фанатичное скопидомство себя не оправдало: буквально с самого начала здания начали разъезжаться, намокать и разваливаться. Примерно через 15 лет постройки уничтожили методом управляемого взрыва (и не говорите, что не хотели бы провернуть похожее на засилье пятиэтажек).
В общем, свежо предание, а верится с трудом. Первые проекты типа К-7, между прочим, придумывал дедушка солиста группы «Мумий Тролль» Ильи Лагутенко Виталий. И да, у хрущевок есть серии, дома в которых могут разительно отличаться друг от друга: 1-335, II-32, 1605/12... В общем, на досуге можно поизучать — иной раз будет увлекательнее всякого атласа-определителя юного натуралиста. А еще можно посоотносить типы панелек со знаками зодиака.
В итоге мы получили суицидальные пейзажи, плохую звукоизоляцию, карликовые ванные комнаты и отсутствие мусоропровода. Но не та ли эта цена, которую мы обычно платим за подлинную человеческую близость?
