Николай Петрович Караченцов — человек уникальной судьбы. Будучи на взлете карьеры, всенародный любимец попал в страшную аварию, чудом выжил, но из-за полученных травм не смог вернуться к работе. Однако артист не переставал бороться.
Караченцов с трудом передвигался, но все равно не сидел в четырех стенах: ходил на премьеры, проводил много времени с внуками. Потом случилась новая напасть — рак легких. Эту болезнь актер не смог преодолеть. Николай Петрович умер за день до своего 74-летия.
Турнир к юбилею
К 80-летнему юбилею артиста его семья начала готовиться еще два года назад. Сын Николая Петровича и актрисы Людмилы Поргиной Андрей Караченцов (он стал юристом. — Прим. ред.) приурочил к юбилею отца сразу три знаковых события: автобиографический спектакль о любви артиста и его супруги, издание книги «Николай Караченцов глазами семьи» и теннисный турнир, посвященный юбиляру.
Теннис возник не случайно. Этот любимый вид спорта Караченцова. Про это увлечение Николай Петрович, шутя, говорил:
Нездоровая любовь. Падаю, уже нет сил, но все равно иду на корт.
— Это сумасшедшее хобби папы, которое им управляло, — вспоминает в беседе с «КП» сын артиста Андрей Караченцов. — Папа, когда собирался на гастроли, первым делом брал не чемодан или гитару, а ракетку. Все переживал, что ее забудет.
Более того, перед каждой поездкой его директор созванивался с площадкой, где должны были проходить гастроли, и задавал главный папин вопрос: а есть ли рядом теннисный корт, а есть ли соперники для Караченцова по теннису. И если такие находились, то в таком случае папа соглашался на выступление. Такой вот у него был, как сейчас говорят, райдер.
Помню, папа рассказывал, что тогдашний президент России Борис Ельцин тоже любил теннис, и папа даже как-то встречался с ним на корте. Был такой памятный исторический матч, когда папа с телеведущим Борисом Ноткиным играли против Бориса Ельцина и Шамиля Тарпищева (президента Федерации тенниса России. — Прим ред.).
Причем они реально играли, не поддавались, хотели выиграть, но, конечно, Тарпищев был на высоте, все отбивал. Президент с Тарпищевым тогда обыграли папу с Ноткиным.
И сейчас, в юбилейный год для папы, я собрал всех его друзей на теннисный турнир памяти Николая Караченцова. У меня задача постараться до папиных ста лет проводить такие турниры. Плюс ко всему в Театре Булгакова выходит спектакль, посвященный папе.
Это моноспектакль, в котором играет только одна актриса — Анна Зобнина. Она играет мою маму — актрису Людмилу Поргину, которая пишет письма любви своему мужу, моему папе. Спектакль называется «Караченцов. Письма любви».
Это сделано по аналогии, как жена Михаила Булгакова писала ему письма, когда он уже ушел из жизни. Такая же конструкция и у нас в спектакле. Эти письма раскрывают папу с разных сторон, подсвечивают разные эпизоды жизни моих родителей.
После аварии началась новая жизнь
— Знаете, когда папа попал в аварию, многие наши друзья и его поклонники, да и мы, поначалу воспринимали это как жуткую трагедию, — продолжает Андрей Караченцов. — А потом, когда папы не стало, сам Патриарх Кирилл вызвался его отпевать. Причем, у нас с мамой еще спросили: «Где вы хотите?» Мы-то подумали, что, наверное, скажут: только Храм Христа Спасителя — и все.
Но мы выбрали церковь, которая примыкает к нашему дому — храм Воскресения на Успенском Вражке. При том, что тогда эта церковь была в стадии реконструкции. Все было в пыли, кругом доски, балки металлические. И, тем не менее, Патриарх Кирилл провел там отпевание папы. Потом он подошел и сказал, что мы за эти 13 лет болезни папы показали пример, как идти до конца, даже если тяжело. Все равно надо не грустить, а жить дальше.
А ведь и правда благодаря моей маме в свое время была инициирована законотворческая волна, которая позволила инвалидам на равных правах со всеми гулять по паркам, ходить на концерты. Все началось с того, как маму с папой не пустили в парк.
Охрана подходит и говорит: «У вас же инвалид, он будет мешать отдыхать другим людям, не могли бы вы все-таки выйти из парка». Но это надо знать мою маму, охрана от ее крика разлетелась по углам. Мама хотела, чтобы папа не был замкнут в своей квартире, чтобы он все-таки ощущал себя в социуме, жил, насколько это возможно, жизнью культурной.
Патриарх, говоря о папе, подчеркнул, что 13 лет страданий были указаны ему свыше.
И не зря папа вернулся из комы, он должен был пройти этот путь. Первое, что папа сделал, когда вышел из комы, написал маме записку: «Мы должны срочно обвенчаться». Я был тому свидетель.
У них с мамой началась новая жизнь. Да, было тяжело, да это были 13 лет испытаний, но папа до последнего вздоха боролся за жизнь. И сейчас, я уверен, его настрадавшаяся душа в раю.
— Недавно ваша мама на фоне конфликта с руководством уволилась из театра «Ленком». И вот сейчас юбилей Караченцова тоже вне «Ленкома». Это вы не захотели или театр?
— Я считаю, что это ещё одно испытание для мамы. Мы бы без проблем провели юбилей папы в «Ленкоме», если бы были какие-то предложения от руководства театра. Ведь театр — это родные стены, это папин второй дом. Но мы никаких предложений не получили. Хотя именно папа в свое время дал имя театру Ленинского комсомола — «Ленком».
Бегал по утрам в трусах и майке
— Как Николаю Петровичу до аварии удавалось сохранить такую атлетичную форму? Теннис — понятно, но у него же мускулы были как у Ван Дамма.
— Он еще советские времена, несмотря на свою сумасшедшую популярность, бегал по утрам. Рано утром просыпался и обегал чуть ли не весь Пресненский район. Помимо этого, он по дороге находил турники и брусья, делал силовые упражнения. Конечно, он ошарашивал людей — рано утром бежит известный актер в шортах, в майке по центру Москвы.
Я до сих пор не понимаю, как он выдерживал весь этот ритм, ведь он спал по 4−5 часов. Он ложился спать далеко за полночь, потому что приходил после спектакля или после съемок. Даже мама уже не стояла на ногах, она договаривалась с ним: «Коля, я тебе оставлю ужин на столе на кухне, я пошла спать».
И папа уже сам разогревал ужин, ел и ложился обычно не раньше 2−3 часов ночи, а просыпался в 8−9 утра. И так практически каждый день. И это с учетом того, что он жил без отпуска. Максимум, сколько мы могли папу видеть рядом с собой на отдыхе, — он прискакивал к нам дней на пять в санаторий «Актер» в Сочи, и все.
— Как вы думаете, ему все легко давалось или он себя преодолевал?
— Знаете, это было легко, я думаю, он даже не замечал этого ритма, даже не задумывался. Если бы он, реально уставал, мы бы это видели. Может быть, он, конечно, это сильно скрывал…
У него вообще была установка такая по жизни (он не раз мне ее озвучивал): «Знаешь, сын, мужчина никогда не может говорить, что устал. Он может сказать “Я устал” и умереть». И в первую очередь это правило он применял к себе. И вот эти занятия спортом, к которым он привык с детства.
Еще в школе он занимался прыжками в воду, потом его мама, хореограф, балетмейстер Янина Евгеньевна Брунак, занималась с ним балетом, поэтому он такой пластичный.
— У Николая Петровича было тяжелое детство в интернате. Мама была известным балетмейстером, по полгода пропадала на гастролях. Эти трудности сказались на его характере?
— Да, папа жил в интернате, он был лишен, по сути, общения с родителями, жил в комнате, где было 17 коек. Думаю, именно благодаря этому он смог воспитать себя настоящим мужчиной. Он понимал с ранних лет, что может только на себя рассчитывать, что надо себя дисциплинировать.
Именно поэтому папа так тепло относился к семье. Ко мне, к маме. Вы же понимаете, сколько соблазнов, когда актеры-мужчины на съемках, вокруг красивые девушки, и очень часто распадаются браки. Для папы все-таки семья была на первом месте. Он очень любил маму.
Он, несмотря на свой сумасшедший график, про маму и меня никогда не забывал. Мы всегда были на связи, все обсуждали. Может быть, в детстве в силу папиной занятости я тоже был обделен общением с ним. Но в подростковом возрасте папа подключился, и мы восполнили этот момент.
Когда я понял, что уже вступаю во взрослую жизнь, мне стало как-то немного страшно, мне нужен был мужской совет. И здесь я уже сам брал папу за руку, усаживал за стол, и мы с ним засиживались до 2−3 часов ночи, разговаривая о самом главном, о том, каким должен быть мужчина, как мне, молодому человеку стать мужчиной.
— И какой же самый главный совет дал вам отец?
— Знаете, несмотря на то что он очень сильный мужчина, с харизмой, и где-то порой мог давить на людей, он был удивительно мягким в семье. Когда я решил жениться, то я спрашивал его мнение. И он сказал: «Андрей, это твое личное решение. Если тебе интересно мое мнение, то я тебя поддерживаю, мне Ира твоя нравится».
А мне почему было страшно? Когда мы расписывались с женой, мне был 21 год, то есть совсем ранний брак. Хотя я не сомневался в выборе, а просто по возрасту до конца не понимал, готов ли я к семейной жизни или лучше подождать. И папа тогда меня очень поддержал.
Внук стал математиком
— Вы вообще отличаетесь от звездных наследников. Юрист, скромный, все время в тени.
— Это все благодаря папе. У него никогда не было звездной болезни. Он прошел испытание славой на пятерку. И он только иногда, в семейном кругу, сидя за столом, когда поднимал рюмочку, говорил с улыбкой на лице: «Ну, а сейчас давайте выпьем за национальное достояние». В шутку, без налета звездности.
Он с такой нежностью относился ко мне и к маме. Этому надо поучиться, мне кажется, всем мужчинам, отцам. Насколько он умел мне, тогда ещё ребенку объяснить, насколько ему дорога жена, и она должна быть не менее дорога для меня как мама. И он своим примером показывал, что я так же, с нежностью, любовью должен относиться к своей маме, как он к своей жене.
Накануне 8 Марта он говорил: «Андрюша, ты должен со мной поучаствовать вместе в этом празднике. Ты должен тоже подумать, а что мы вместе с тобой подарим маме». Чуть ли не с 7−8 лет он меня к этому приучал. Потом наступает Новый год:
Надо подумать, что нам подарить маме. Давай подумаем, чего маме не хватает, что она хотела бы, может быть, какие-то духи или что-то еще.
Про 8 Марта он еще говорил: «Сынок, не забудь маме цветы купить».
У него была записная книжка, куда он записывал все свои дела, в том числе напоминания, что жене нужно купить подарок. Он записывал в этот ежедневник, кому что пообещал: кому-то с квартирой помочь, кому-то с деньгами, какой-то вопрос решить. Я помню, что чуть ли не каждую минуту звонил его мобильный телефон, и я понимал, что там половина вопросов — это не по работе его, а просто он кому-то помогает.
— Правда, что Николай Петрович даже своим машинам давал имена?
— Была машина «Катя», точно помню, была машина «Маша». Папа спокойно относился к вещам, мог снять и отдать куртку кому угодно. Он не трясся за вещи и блага. Но вот машины очень любил, считал своим продолжением, частью себя. Относился как к живому существу. Если машина сломалась, ему тоже было горестно, что машина заболела. У него такая была, я бы сказал, духовная связь с его машинами.
Он был большим любителем автомобилей, любил сам ездить за рулем. Он до последнего предпочитал механику и полный привод, чтобы можно было тормозить скоростями, идти на пониженную передачу и потом войти в поворот. Я думаю, это что-то такое мужское, когда ты чувствуешь скорость, ты чувствуешь адреналин, что ты можешь полностью управлять машиной, ты ее ощущаешь, ты ее контролируешь.
К сожалению, автопарк его не сохранился. Когда он менял машину, то прощался с ней навсегда. Момент прощания с машиной тоже был для него очень болезненным. Расставался, как с близким ему человеком.
— Ваша мама, актриса Людмила Поргина говорит, что ваш сын Петя вырос просто копией деда. Он тоже пошел в актеры?
— Петя, да, похож на моего папу и внешне, и походкой, и манерами, и жестами, такая же, челюсть, немножко вперед выдвигающаяся. Удивительно. Как-то через поколение получается передалось. Но актёром Петя никогда себя не видел, он с детства любит математику: быстро считал, в пять лет уже мог умножать двузначные числа в уме.
Он сначала поступил в Школу экономики, факультет МИЭФ, Международный институт экономики и финансов. Но там на втором курсе ему дали понять, что, мальчик, тебе бы лучше вообще математикой заниматься, у тебя большие способности в этом. И он перешел, сейчас он учится в МФТИ на факультете прикладной математики и информатики. И я вижу, что он получает удовольствие от решения задач, от общения с преподавателями.
Я рад, что сын нащупал свой путь. В этом плане я придерживаюсь стратегии своего папы — не навязать ребенку авторитет, а дать ему карт-бланш, возможность выбора.
Битва анекдотов с Никулиным
— Он был кладезем анекдотов, куда бы он ни ездил, он их с собой привозил, — вспоминает сын артиста. — Он помнил более двух тысяч анекдотов, главным соперником по этой части у него был Юрий Никулин. Я помню, как мы ходили в цирк на Цветном бульваре, и Юрий Никулин говорил папе: «Коля, ты уже все эти наши цирковые представления видел. Пойдем ко мне в кабинет, хватанём по коньячку».
Конечно, папа шел. Я прибегал к нему в антракте, я был тогда еще детсадовского возраста, садился под стол, и наблюдал эти баталии, как они наперебой рассказывали анекдоты. И так искренне они смеялись, все в слезах от смеха.
