— Вадим Юрьевич, фанаты «Балабола» дождались: наконец-то выходит восьмой сезон сериала. Вы в нем играете капитана полиции Николая Грибанова. Расскажите, как в новых сериях изменится характер вашего героя.
— Характер моего Грибанова особо не изменится, а вот время его присутствия в сериале — уменьшится. Но это и логично: когда я был оперативником и работал в паре с исполнителем главной роли Сани Балабина Костей Юшкевичем, был в кадре часто. В пятом сезоне меня сделали начальником (мол, негоже в таком возрасте в операх ходить), и роль моя подсократилась. Но я продолжаю любить этот сериал.
В ноябре закончили снимать очередной сезон «МосГаза», в котором я играю генерала Саблина. Также недавно прошел сериал «Настенька», в нем я исполнил роль полковника Кривощекова. Любят на меня режиссеры погоны надеть, да… Но больше, чем кино, я сегодня отдан театру: в Театре на Трубной, по приглашению его худрука Дмитрия Ханановича Астрахана, играю в трех спектаклях: «Красавец мужчина», «Тетка Чарлея» и «Дама с камелиями». Они все аншлаговые, народ их принимает с большим теплом.
Скоро еще там же состоится премьера постановки «Свадьба Кречинского», в первых спектаклях роль Муромского будет исполнять Александр Мохов, а в декабре, когда стану чуть свободнее, его сменю я. Еще у меня четыре антрепризы — «Почему каждый раз…» с Людмилой Артемьевой, «У каждого свои недостатки» с партнерами по «Балаболу» Костей Юшкевичем и Женей Дмитриевой, «Несносная Клара» с Таней Орловой, и, наконец, «Пигмалион» с Олесей Железняк и Сашей Галибиным.
А еще недавно я вернулся из Костромы, где в местной филармонии принял участие в музыкальном спектакле симфонического оркестра «Волшебное кольцо» — впервые примерил на себя роль чтеца и остался в восторге. После с этой же постановкой ездили в Самару, и снова мне очень понравилось. Как видите, работы у меня хватает: может, в силу возраста, сниматься зовут уже не так часто, как раньше, но зато в театре ролей много — в общем, не жалуюсь.
— В кино вы 45 лет, ваша фильмография насчитывает более 450 работ (в том числе и дубляжа) — невероятная цифра! Какие из них любимые?
— Из ярких — Пал Палыча Василюка в «Кадетстве». Я этому сериалу, с одной стороны, очень благодарен, а с другой — он сыграл со мной злую шутку, потому что после него в моей жизни начался «погонный» период: режиссеры наперебой стали предлагать играть милиционеров, военных начальников.
Еще люблю свою роль в сериале «Разведчики. Война после войны», я играл в нем бандита, очень разностороннего — люблю перевоплощаться в отрицательных персонажей. Также дорог мне недавний детективный проект Карена Оганесяна «Кошка», в котором я сыграл главную мужскую роль — очень интересный получился фильм.
Мне в целом нравится все, где я играю последние годы. Это я до 40 лет себя на экране не любил: все мне казалось, что я еще недостаточно ремеслом овладел. А сейчас что ни роль, то праздник.
— Случалось ли жалеть о том, что дали согласие сняться в том или ином фильме?
— Да нет, чего жалеть... Я актер и, если выполнил свою работу хорошо, с меня спроса нет. Это пусть продюсеры, авторы и режиссеры жалеют, это же они некачественный продукт создали, а я в нем всего лишь снялся. А сниматься в паршивеньких фильмах приходилось, не скрою. В 90-х вообще кино вымерло (спасибо, меня спас от нищеты дубляж), а потом, когда потихоньку стало воскресать, картины начали снимать все подряд, у кого есть деньги. И хорошие артисты были вынуждены в этом всем сниматься: а куда деваться, есть-то что-то нужно…
Потом уже пошли поприличнее проекты — «Ундины», «Кармелиты» и прочие мыльные оперы. Мы им так радовались: получали копейки при дикой выработке, но при этом хотя бы понимали, что снимаемся в чем-то стоящем. А вообще я никогда не был артистом, который бы сидел и выбирал из 6-7 предложенных ему сценариев. Мне предлагали — я снимался. И до сих пор езжу на кастинги, и до сих пор часто получаю отказы… Что бывает обидно: чего не взяли-то, я похожее уже сто раз играл.
— А когда в 90-е были такие простои в работе, не думали бизнесом заняться? Тогда же все были «бизнесменами».
— Нет, бизнес и я — понятия несовместимые. У меня на лице написано, что меня облапошить можно на раз-два.
— «Почему Вадиму Андрееву до сих пор не дали звания заслуженного или народного артиста?» — задают вопрос на кинофорумах ваши поклонники. А вы таким вопросом задаетесь?
— Нет, я счастлив тем, что меня любят зрители. Подходят после спектаклей, на улице и в аэропортах: благодарят, желают здоровья. Значит, я свою жизнь не зря живу и чего-то хорошего в ней, да сделал. И это самое главное. А то, что не попал в когорту тех, кому по кастингам не надо ходить, ну и бог с ним. У меня свой путь.
— Но ведь звания еще и денежную прибавку сулят… С финансовой точки зрения вы своей профессией довольны?
— Скажу так: мне грех жаловаться. И вообще, учитывая, сколько у нас людей живет откровенно бедно, мне роптать на мои вполне приличные доходы — бога гневить.
Может, как новое поколение артистов, я и не зарабатываю (слышал, какие ставки у молодых звезд — ушам не поверил), но я всем доволен и мне на все хватает. Можно, конечно, завидовать тем, кто зарабатывает больше, но это глупо.
— Со своей женой Галиной вы вместе 47 лет — еще одна невероятная цифра по сегодняшним временам! Что вам помогало преодолеть трудности, весь за эти годы вы с женой расходились, жили отдельно.
— Да, действительно, не могу сказать, что наша с женой совместная жизнь всегда была безоблачной. Случались и кризисы, я уходил… Но, к счастью, с годами понял, что ближе и роднее человека у меня нет. И еще, конечно, помогло то, что 15 лет назад я воцерковился и у меня появился духовник, который семь лет назад подвел меня к решению обвенчаться с женой. Хотя далось оно мне непросто — я понимал всю ответственность такого обета богу.
Но сегодня мы живем хорошо. Поругиваемся, конечно, иногда, из-за всякой ерунды, мы же живые люди. Да и характер у меня, если честно, непростой: хоть я и прикидываюсь таким добреньким и неконфликтненьким, на самом деле я человек взрывной. От усталости могу капризничать, вредничать, но быстро отхожу. И обязательно прошу прощения: у нас с женой такое правило — если кто кого обидел, обязательно надо извиниться.
— Вашей старшей внучке Софии — 11 лет, и вы рассказывали, что она занимается художественной гимнастикой, но при этом и театром интересуется: любит посещать ваши спектакли, много времени проводит за кулисами. Выбери она профессию актрисы, вы бы одобрили?
— А куда бы я делся, если она так решила? Переубеждать бы точно не стал, профессия-то хорошая. Тем более у Сони талант есть, она девочка артистичная. Но тут есть нюанс — способностей в нашем деле порой недостаточно, еще и повезти должно. Бывает, во время учебы кто-то блистает, а потом не может себя в профессии найти: не предлагают хорошие роли — и все тут. А другой, ничем особо не выдающийся, окажется в нужном месте в нужное время — и вот его уже все режиссеры хотят снимать.
— Какой вы дедушка, часто ли видитесь с внучкой?
— Дедушкой стараюсь быть хорошим, хоть и видимся нечасто: я вечно в работе, внучка — в учебе. Но Сонечку я очень люблю, она у нас в семье очень долгожданный ребенок.
— Пережив в 25 лет микроинсульт, вы завязали с алкоголем, которым, как вы признавались, до этого злоупотребляли. Но при этом курите с 11 лет, бросить не пробовали?
— Не получается. Уже и батюшка меня мой поругивает, а я не могу, к сожалению — и все.
— И к врачам, наверное, не ходите, чекапы не делаете?
— Не хожу и не делаю. А надо бы. Все никак не займусь своим здоровьем, на потом откладываю…
— На пенсию не собираетесь? Или, пока есть предложения и силы работать, будете работать?
— Тут сложно сказать: сами знаете, человек предполагает, а бог располагает. Конечно, было бы хорошо старость встретить на сцене, а там — как получится. Я во всех интервью говорю, что мы с женой очень боимся раньше другого в лучший мир отбыть, так как понимаем, насколько тяжело придется тому, кто останется тут. И я в последнее время стал всерьез думать о том, что если Гали, не дай бог, первой не станет, у меня дорога одна — в монастырь…
