Говорят, если сменишь имя - изменишь свою судьбу, сменишь фамилию - изменишь судьбу всего рода. Когда дед Джо Дассена спустился с корабля на американскую землю, не понимая по-английски ни слова, на непонятный ему вопрос таможенника он ответил по-французски: «Я из Одессы». Американец, спросивший фамилию, записал, как услышал: «Dassin».
Английский с французским акцентом
Джо Дассен родился 5 ноября 1938 года . Творческая судьба была предрешена. Отец Жюль Дассен- театральный постановщик, ассистент Хичкока, в будущем ставший режиссером с мировым именем. Мать - венгерская скрипачка. Отец водил сына на спектакли и мюзиклы, мать - на концерты, сам же Джозеф был с ранних лет убежден в отсутствии у себя каких бы то ни было талантов.
В 1950 году семья Дассена вынуждена была покинуть Америку. На континенте развернулась охота на ведьм, и советское прошлое Жюля Дассена поставило под угрозу безопасность семейства. Они уехали в Европу, и еще долгие годы скитались по маленьким городкам. Да, самый известный из французских шансонье был американцем, и его родным языком был английский. На котором он, впрочем, говорил с французским акцентом. Джозеф сменил больше дюжины школ, выучил несколько языков и обрел то безмятежное доверие к миру, которое будет вести его по жизни и звучать во всех его песнях. Все будет хорошо, всегда и в любом случае. Что бы ни случилось. Спустя пять лет его родители развелись.
Есть такое мнение, что Джо Дассен - типичный баловень судьбы. Благополучная семья, творческая среда и та беспечность в улыбке и взгляде, с которой можно только родиться. Ему не пришлось добиваться успеха потом и кровью, терпеть нападки критики и отстаивать свою честь. Мировая известность пришла быстро и осталась навсегда. Жизнь без лишений и огорчений.
Однако в чужой стране, в распавшейся семье, с необходимостью обеспечивать двух младших сестер, реальность выглядела несколько иначе. И как только карьера отца пошла в гору и каждый франк считать уже не приходилось, Джо Дассен возвращается в Америку - привыкать к мысли о семейных переменах и искать себя. Совершенно интуитивное желание в поисках верного пути вернуться к истокам. И оно оказывается единственно верным.
Он учится на факультете этнографии, ради нескольких долларов в день моет посуду в дешевых закусочных, а по вечерам слушает музыку. Через океан пронзительная французская музыка кажется воспоминанием о жизни, которой у него никогда и не было. Она настолько не сочетается с его скудным студенческим бытом, с положением гостя в родной стране, однажды его уже изгнавшей, что желание перемен оборачивается неминуемой депрессией. Но предчувствие лучшей жизни вынуждает либо идти ко дну, либо расправить крылья. Джо Дассен решает взять в руки гитару и понимает - ради этого решения он и приехал на край свет.
Дассен поет в кафе американкам французские песни, а вернувшись через несколько лет во Францию - очаровывает француженок кантри.
«Я записал свой первый альбом для того, чтобы понравиться девушке»
На одной из вечеринок Джо знакомится с француженкой Мариз, девушкой активной и решительной. Она уговаривает его записать альбом и выпустить его небольшим тиражом. После настойчивых уговоров Дассен соглашается, и лишь спустя годы узнает, что треть тысячного тиража выкупила его мама. В остальном же дебют остался незамеченным, и с тех пор творческим девизом певца стало знаменитое «Если нет таланта, то придется вкалывать».
Он сменил свой американский репертуар на французский шансон. Это были шестидесятые, преддверие молодежных волнений. Музыка стала самым доступным и эффективным средством выражения протеста. И на фоне этого творческого бунта появляется высокий брюнет в белом костюме, с глубоким баритоном и песнями, в которых вечный апрель и вечная любовь. Это было не самое удачное время для старта. Для кого угодно, но только не для новой французской звезды.
«Если нет таланта, то придется вкалывать». Джо репетирует по пятнадцать часов в сутки, работая и над вокалом, и над песнями. А потом наступает время первого выступления за стенами дешевых кафе. Только оказавшись за кулисами, он понимает всю безнадежность ситуации: на сцену выходили сработавшиеся коллективы с отличными инструментами и оборудованием. А ему - уже давно не двадцать, и у него наготове лишь несколько песен и гитара.
Но когда терять нечего и отступать уже некуда, как правило, начинается самое интересное. Джо Дассен выходит на сцену и поет о том, что составляет смысл его жизни: любовь, творчество и искренность каждого слова, произнесенного или утаенного. И в темноте зала
Как правило, самое интересное в творческих биографиях - путь к цели. Потому что описание жизни на вершине Олимпа не отличается контрастами: мировая известность, каждый альбом успешнее предыдущего, бессмертные хиты.
Какие бы то ни было выходные из жизни Дассена исчезли в 1969 году. Гастрольные туры следуют один за другим, на интервью журналисты записываются в нескончаемую очередь. Как только в графике появляется свободный день, его тут же разрывают на части - репортеры, фотографы, музыканты, администраторы, продюсер. На официальных площадках звучит диско, в андеграунде зарождается панк, а Джо Дассен в белоснежном костюме - вне времени и модных ультиматумов - поет о любви.
Закрытые двери
Пластинки выходят миллионными тиражами. На всех радиостанциях звучит его «Бабье лето» - L'ete Indien. В следующем году выходят новые песни, и снова хит - Ca va pas changer le monde. Спустя год - A toi. Каждый год он выпускает один-два альбома. Сейчас, едва ли не полвека спустя, траектория этого немыслимого взлета видится очевидной - только вверх, ни единого краткосрочного падения, ни единой передышки.
Терпеливая Мариз , когда-то упорно настаивавшая на записи первого альбома, сходит с ума от ревности и одиночества. Они поженились после ее ультиматума: «Если через месяц я не увижу на пальце кольца, мы расстанемся». Но буквально сразу желанный брак превратился в ежедневную пытку. Джо не бывает дома неделями, а когда возвращается, его дни расписаны по минутам.
Чем значительнее талант, тем больше расстояние между миром внешним и внутренним. Интервью Джо Дассена - удовольствие особенное. Он самозабвенно рассказывает о своем зрителе, о том, что каждый раз не может удержаться и подходит к самому краю сцены - для того, чтобы видеть лица. Он рассказывает о тех, кого увидел перед собой и для кого поет. О том, что искусство само по себе не имеет никакой ценности, и обретает ее только тогда, когда с ним можно поделиться.
Для понимания всей его творческой биографии может хватить единственной фразы, сказанной под конец одного из интервью: «Я не знаю счастья большего, чем выходить на сцену и видеть людей, которые улыбаются, быть может, впервые за неделю». И творческий метод Джо Дассена, секрет его музыкального обаяния вдруг становится совершенно понятен - неразрывное сочетание лирики в самом высоком смысле этого слова и абсолютно искреннего интереса к своему слушателю, собеседнику и попутчику. Джо Дассен, каким его запомнила история, стоял на краю сцены и пел для каждого из нас.
Единственное, о чем он не говорит с журналистами никогда - его личная жизнь. «Я имею право, возвращаясь домой, закрывать за собой дверь». Как оказалось, закрытые двери скрывали его не только от репортеров, но и от самой семьи. Спускаясь со сцены, Джо Дассен закрывает все двери. В опустевшем без него доме у Мариз все чаще случаются истерики. Она забеременела, но малыш родился недоношенным и умер спустя пять дней. Вскоре после этой трагедии Джо и Мариз расстались.
Однако Джо в тот момент уже был неодинок. Однажды в самолете он увидел стройную блондинку, навзрыд рыдавшую весь перелет, оплакивавшую случайную несчастную любовь - это была Кристин Дельво. На следующий день они случайно встретились в баре, проговорили до утра и расстались, даже не обменявшись телефонами. Через год еще одна случайность, убедившая обоих в судьбоносности грядущих перемен - они встретили вновь, и с тех пор уже не расставались. Женатый певец с мировым именем и юная барышня двадцати двух лет, которая даже мечтать не смела о таком счастье. Джо и Кристин
Но семейное счастье оказалось недолгим. Изменились обстоятельства, но Джо остался прежним. После рождения Джонатана послеродовая депрессия вместе с беспросветным одиночеством в отсутствии отца семейства начала разрушать психику Кристин. В их огромном доме по выходным больше не собирались друзья. Кристин устраивала истерики, обвиняла Дассена в эгоизме и себя - в том, что всю свою молодость положила на алтарь бытовых жертвоприношений. Она начала употреблять кокаин. Вскоре - то ли желая показать ей, что происходит, то ли пытаясь найти успокоение в том же зелье - наркотики начинает употреблять и Джо. Расплата последовала незамедлительно - брак окончательно дал трещину, а Джо Дассен был госпитализирован с тяжелым сердечным приступом.
В предвкушении новой жизни
Однако когда первенцу было всего полгода, выяснилось, что Кристин вновь беременна. Джо сохраняет видимость семьи, но по вечерам домой уже не возвращается, и сразу после рождения Жюльена подает на развод. А потом всеми силами через суд пытается забрать детей. Параллельно он дает концерты - блистательные, как всегда, на которых никто из зрителей и не заметит личностной катастрофы. И признается журналистам: невзгоды внешнего мира забываются в тот момент, когда он берет в руки микрофон. Он по-прежнему твердо убежден в том, что буря пройдет и жизнь будет не менее гармоничной, чем его творчество.
Но здоровье уже не прощает ему десятилетий страшного напряжения, последних стрессов и допингов. Он заявляет в суде, что Кристин нельзя доверять детей, а вскоре сам на месяц попадает в клинику с новым приступом: последний концерт Джо Дассена 11 июля 1980 года заканчивается срочной госпитализацией.
Как только ему стало немного лучше, он с сыновьями, младшему из которых было всего четыре месяца, отправляется на Таити. Джо запланировал полноценный отпуск - впервые за долгие годы. Это было жаркое ветреное лето, долгий перелет выдался тяжелым для Джо, но тот, несмотря ни на что, был полон энтузиазма. Его сопровождала новая подруга. Дассен, как всегда мастерски заводил романы, но совершенно не знал, что с этими отношениями делать в дальнейшем.
20 августа 1980 года он обедал с друзьями в семейном ресторанчике «Мишель и Элиан». За обедом оживленно рассказывал об успехах своего старшего, полуторагодовалого сына, выглядел уставшим, но довольным началом новой жизни - вновь без семьи, зато с подрастающими мальчишками и наверняка невероятными перспективами. Он был счастлив, и впервые за год постоянных скандалов мог вздохнуть с облегчением. Умер внезапно - за столом, за оживленной беседой, в предвкушении счастливых перемен.
К тому моменту в зале ресторана «Мишель и Элиан» едва успела отзвучать мелодия «Бабьего лета». «Ты знаешь, я никогда не был так счастлив, как в то утро» - проникновенное признание, оставленное миру с самой кромки сцены.
Джо Дассен всегда просил друзей не делать трагедии из смерти - из того, что всего лишь - часть жизни.
