Хорошие стихи.

Уронит ли ветер
         в ладони сережку ольховую,
начнет ли кукушка
         сквозь крик поездов куковать,
задумаюсь вновь,
         и, как нанятый, жизнь истолковываю
и вновь прихожу
         к невозможности истолковать.
Себя низвести
         до пылиночки в звездной туманности,
конечно, старо,
         но поддельных величий умней,
и нет униженья
         в осознанной собственной малости -
величие жизни
         печально осознанно в ней.
Сережка ольховая,
         легкая, будто пуховая,
но сдунешь ее -
         все окажется в мире не так,
а, видимо, жизнь
         не такая уж вещь пустяковая,
когда в ней ничто
         не похоже на просто пустяк.
Сережка ольховая
         выше любого пророчества.
Тот станет другим,
         кто тихонько ее разломил.
Пусть нам не дано
         изменить все немедля, как хочется,-
когда изменяемся мы,
         изменяется мир.
И мы переходим
         в какое-то новое качество
и вдаль отплываем
         к неведомой новой земле,
и не замечаем,
         что начали странно покачиваться
на новой воде
         и совсем на другом корабле.
Когда возникает
         беззвездное чувство отчаленности
от тех берегов,
         где рассветы с надеждой встречал,
мой милый товарищ,
         ей-богу, не надо отчаиваться -
поверь в неизвестный,
         пугающе черный причал.
Не страшно вблизи
         то, что часто пугает нас издали.
Там тоже глаза, голоса,
         огоньки сигарет.
Немножко обвыкнешь,
         и скрип этой призрачной пристани
расскажет тебе,
         что единственной пристани нет.
Яснеет душа,
         переменами неозлобимая.
Друзей, не понявших
         и даже предавших,- прости.
Прости и пойми,
         если даже разлюбит любимая,
сережкой ольховой
         с ладони ее отпусти.
И пристани новой не верь,
         если станет прилипчивой.
Призванье твое -
         беспричальная дальняя даль.
С шурупов сорвись,
         если станешь привычно привинченный,
и снова отчаль
         и плыви по другую печаль.
Пускай говорят:
         «Ну когда он и впрямь образумится!»
А ты не волнуйся -
         всех сразу нельзя ублажить.
Презренный резон:
         «Все уляжется, все образуется...»
Когда образуется все -
         то и незачем жить.
И необъяснимое -
         это совсем не бессмыслица.
Все переоценки
         нимало смущать не должны,-
ведь жизни цена
         не понизится
                   и не повысится -
она неизменна тому,
         чему нету цены.
С чего это я?
         Да с того, что одна бестолковая
кукушка-болтушка
         мне долгую жизнь ворожит.
С чего это я?
         Да с того, что сережка ольховая
лежит на ладони и,
         словно живая,
                   дрожит...