Любовь зла... Любовь - зло.

Любовь лишает человека воли, разума, независимости. Она превращает его из разумного существа в восторженное животное… Нет! Даже хуже – животные чувствуют, когда их ведут убивать и сопротивляются этому, как могут. Влюблённый же слеп, глух и безумен – он не видит ничего, кроме объекта своей любви и готов идти радостно на страдания, на самое «дно»,готов отдать имущество, здоровье… не говоря уж о такой малости, как жизнь… За что - за идею? За друга? За Родину? Нет – за малейшую прихоть объекта своей любви. Он подобен религиозному фанатику, идущему, как тупой баран, туда, куда велят жрецы его религии. Ради любви предавали и убивали. И это речь только о взаимной любви! А если она безответная?! Тогда горе – себе, своим родным и близким, отказ от жизни, душевные и физические болезни, смерть… И это вы называете счастьем??? Кроме того, любовь совершенно не логична. Как можно из миллиардов людей выбрать одного, и часто не самого хорошего? Выбрать не за какие-то достоинства - не за ум, не за талант, даже (тьфу!) не за внешность или богатство – а просто, подчиняясь какому-то дикому наваждению! Да влюблённые ничем не отличаются от алкашей и наркоманов! И путь их закончится так же.
Я бы мог сказать, что мне жаль их, тех, кто забыл всё, едва только его поманили пальчиком… но мне не жаль. Как не жаль любого, добровольно выбравшего свой путь, даже если он ведёт в никуда.

P.S. Вот, вспомнил песню Ю. Лозы:

Она лежала на столе,
И в первый раз за много лет,
Я не узнал худое желтое лицо.
Ему всё виделось с трудом,
И этот стол, и этот дом,
В котором он считался мужем и отцом.

А по углам сидел народ,
Забыв про кур и огород.
Детишки стайкою толпились у окна.
А он стоял - ни "бе", ни "ме",
Как будто в собственном дерьме,
И вспоминал, и вспоминал, и вспоминал.

Когда-то он её любил,
Почти не бил пока не пил,
Пока не отдал за бутылку свой баян.
Шептал ей нежные слова,
Случалось даже целовал,
Но ревновал к столбам, деревьям и друзьям.

Она тихонею была,
И счастья трепетно ждала,
Пока хватало слабых малых женских сил.
Не замечала голых стен,
Живя для дома и детей,
А он всё пил, а он всё пил, о, как он пил.

Она лежала на столе,
Дорогу жизни одолев,
Оставив все свои нехитрые дела.
В цепи других, ещё одна,
Недолюбившая сполна,
Не получившая ни счастья, ни тепла.

Он постоял и вышел вон,
Бесшумно, медленно, как вор,
И на крыльце, услышав странный хриплый смех,
Со страхом вдруг он понял, что
Его беззубым вялым ртом,
Смеялась смерть, смеялась смерть, смеялась смерть.

Так устроено от бога бабье существо,
Пусть он гадкий, пусть убогий, пусть кретин, но свой.
Пусть подонок, пусть ублюдок, пусть свинья и дрянь,
Всё равно прощают, любят - а зря!