Поженились, значит, мужчина (папа) и женщина (мама). И родилась я. Еще был брат, на 10 лет старше. И что тут началоооооооооось....Начну с папы. Он-замечательный добрый и интересный человек, очень меня любит. Все мои малочисленные приятные воспоминания из детства связаны с ним. Теперь мама. Я себя помню лет с 6, и с того же возраста помню скандалы. Нет, на меня не орали лет до 10. Орали на папу и на брата. Каждый день, часов до 2 ночи, по любому поводу. Брат сходил в армию и ушел жить к нелюбимой женщине, которая была его старше на 20 лет, т.к. в 90-е годы работая бесплатно жилье снять было нереально. Вобщем не захотел он вернуться в этот дурдом... Не захотел он жить и с нелюбимой женщиной... И повесился в возрасте 23 лет... И вот тут то, когда я осталась один ребенок, все шишки и полетели на меня. Била чем попало, изощренно унижала. Папа молчал, он её боялся. Я уже тогда была подростком. Выйти погулять было нереально, только если убежать. Каждый вечер проводился обыск моих вещей с выворачиванием карманов и вытряхиванием сумок. Каждый вечер она меня держала !ПО ЧАСУ! в коридоре, я стояла перед ней, слушала унижения и дышала ей раз по сто, чтоб доказать что не курила. Но это не имело никакого значения, потому что я всё равно получала лещей или сапогом по голове. В 14 лет я напилась димедрола, всю пачку. Но он не подействовал почему то, и я так расстроилась что наутро проснулась... Это был ад! Потом стало чуть полегче... Я начала давать ей сдачу. Унижать не перестала, но хотя бы не била, и на том спасибо. Понятное дело, что сразу после выпускного я свалила. Не буду писать куда, но пошла я не по той дорожке, ох как не по той... Казалось бы, всё закончилось. Ан нет, не тут то было))))))))))))) Я нечаяно забеременела и решила оставить этого ребенка без папы. Пришлось жить у неё. И понеслось всё заново-упреки, унижения, стоять по стойке смирно! Потом я вышла замуж и переехали мы с сыном к мужу. И так я боялась вернуться обратно в родительский дом, так цеплялась за отношения с мужем, что нечаяно всё испортила. А еще мама масла в огонь подлила. Мой муж очень любит жаловаться на меня... Он же не знал, какая у меня мама, и имел неосторожность ей пожаловаться однажды. С какой же радостью она его поддерживала в его убеждении в том что я ничтожество и не хрен вобще со мной жить. Дошло дело до совместных отчитываний меня с вызовом на ковер. В итоге она убедила его в том что я говно и он бросил меня беременную. А чем всё закончилось? Мне досталась квартира от деда в наследство, куда я с радостью и переехала. И на фоне того что было в течение 30 лет моей жизни, мне даже не страшно остаться одной с двумя детьми... Мне страшно вернуться ТУДА! А папа? Папа вобще перестал разговаривать и реагировать на окр. действительность. Он сошел с ума...
Бельевые тренды, которые помогут почувствовать себя женственно и роскошно
Как выглядят и чем занимаются знаменитые российские гимнастки после окончания спортивной карьеры
Готовимся к отпуску: что никогда нельзя надевать в самолет
Скинни, брюки и черный: новый стиль 69-летней Брижит Макрон
При том, что далеко не всегда разделяю убеждения автора, тут - плюсуюсь стократно
Родственники - это Зло
Я вам наверняка говорю. Возможно, в этот самый момент вы негодуете или же вас посещают сентиментальные противоречия.
Отвергните их.
Родственн
Родственники достаются нам в наказание за будущие грехи. И они же — наше искупление. Если не убил, не ограбил и не изнасиловал ни одного родственника — ты уже праведник.
Матери. Эти любящие тебя до удушения создания. Они надевают на тебя две шапки и до конца твоих дней знают лучше всех, что тебе надо есть на завтрак (мы все понимаем, что овсянку на воде без соли).
Из другого города приехала знакомая. Сидим, уже пьяные. Все хорошо. Телефонный звонок.
— Да, мама. Нет, Катя (дочь/вну
— Катя. Позвони бабушке. Она волнуется. Я знаю. Я понимаю. Ты ее знаешь. Позвони. Целую.
— Да мама. Звонила. Сейчас она тебе позвонит. Не волнуйся. Спи.
— Катя! Занято? Это я с ней говорила.
— Мама! Я звоню уже десять минут! Катя звонила? Хорошо. Почему я звоню?! Я волнуюсь! Что?! Разбудила? Я эгоистка?! Это ты испортила мне жизнь!
Отцы. Они узнают нас в лицо только после совершенн
— Ну, ничего. Вырастешь — переделаешь нос, — говорят они.
Их любовниц принимают за дочерей. Мы ревнуем их, пока они не станут немощными. Мы всех мужчин сравниваем с ними.
Наши отцы умирают, а нам в наследство достаются их украинские жены, о которых мы никогда не слышали. Жены ловко оттяпывают половину имущества и оставляют после себя шелуху от семечек под кроватью.
Дяди и тети. Братья и сестры.
Мы може
— Моя сестра отхватила две трети наследства. Она глупая. Подлая. Наглая. Но она моя сестра. Она была первой женщиной, которая показала мне себя без трусов. Она стащила мамины золотые украшения. Я все равно люблю ее. Она моя сестра.
Еще есть бабушки и дедушки.
— Это я понимаю, что ты журналистка. А на жизнь-то ты как зарабатываешь? — неожиданно спрашивают дедушки на своем юбилее.
— С таким ростом тебя никто замуж не возьмет, — уверены бабушки. — И тощая. Как глиста.
Все родс
— Ты несчастливый человек, — внезапно говорят тети. — Я же все вижу.
После того как сестры первый раз бьют тебя стулом по голове, чтобы отобрать куклу, подаренную на твой день рождения, они уже никогда не меняются. Та же стратегия.
Родственников принято любить. Эхо первобытно-общи
Мать дала жизнь. Отец тоже. Оба два превратили ее в кошмар. Нельзя. Потому что. Надень шарф. Ты курила?! Вынь руки из-под одеяла. Будешь делать то, что я говорю. Потому что я так хочу. Ты мне не дочь.
Кто эти люди?
Ладно, у нас один нос на всех. И волосы. Спасибо, густые. Спасибо, бл...,жидкие и ломкие.
Я слушаю Игги Попа. Они — Эдуарда Хиля. Нам весело вместе.
«Жениха-т
«И что за профессия такая — пиар?»
«Тоже мне — зацепила себе мужика в татуировках. Несерьезно это».
Критика, критика. Ни одного доброго слова. Одна суровая, как зима в Норильске, оценка.
«Мама, я хочу трахнуть тебя. Папа, я хочу тебя убить» (Джим Моррисон).
Снача
Их надо бросать, как курить, а после первого стакана портвейна любить опять. И раскаиваться в этом назавтра.
При том, что далеко не всегда разделяю убеждения автора, тут - плюсуюсь стократно
Родственники - это Зло
Я вам наверняка говорю. Возможно, в этот самый момент вы негодуете или же вас посещают сентиментальные противоречия.
Отвергните их.
Родственн
Родственники достаются нам в наказание за будущие грехи. И они же — наше искупление. Если не убил, не ограбил и не изнасиловал ни одного родственника — ты уже праведник.
Матери. Эти любящие тебя до удушения создания. Они надевают на тебя две шапки и до конца твоих дней знают лучше всех, что тебе надо есть на завтрак (мы все понимаем, что овсянку на воде без соли).
Из другого города приехала знакомая. Сидим, уже пьяные. Все хорошо. Телефонный звонок.
— Да, мама. Нет, Катя (дочь/вну
— Катя. Позвони бабушке. Она волнуется. Я знаю. Я понимаю. Ты ее знаешь. Позвони. Целую.
— Да мама. Звонила. Сейчас она тебе позвонит. Не волнуйся. Спи.
— Катя! Занято? Это я с ней говорила.
— Мама! Я звоню уже десять минут! Катя звонила? Хорошо. Почему я звоню?! Я волнуюсь! Что?! Разбудила? Я эгоистка?! Это ты испортила мне жизнь!
Отцы. Они узнают нас в лицо только после совершенн
— Ну, ничего. Вырастешь — переделаешь нос, — говорят они.
Их любовниц принимают за дочерей. Мы ревнуем их, пока они не станут немощными. Мы всех мужчин сравниваем с ними.
Наши отцы умирают, а нам в наследство достаются их украинские жены, о которых мы никогда не слышали. Жены ловко оттяпывают половину имущества и оставляют после себя шелуху от семечек под кроватью.
Дяди и тети. Братья и сестры.
Мы може
— Моя сестра отхватила две трети наследства. Она глупая. Подлая. Наглая. Но она моя сестра. Она была первой женщиной, которая показала мне себя без трусов. Она стащила мамины золотые украшения. Я все равно люблю ее. Она моя сестра.
Еще есть бабушки и дедушки.
— Это я понимаю, что ты журналистка. А на жизнь-то ты как зарабатываешь? — неожиданно спрашивают дедушки на своем юбилее.
— С таким ростом тебя никто замуж не возьмет, — уверены бабушки. — И тощая. Как глиста.
Все родс
— Ты несчастливый человек, — внезапно говорят тети. — Я же все вижу.
После того как сестры первый раз бьют тебя стулом по голове, чтобы отобрать куклу, подаренную на твой день рождения, они уже никогда не меняются. Та же стратегия.
Родственников принято любить. Эхо первобытно-общи
Мать дала жизнь. Отец тоже. Оба два превратили ее в кошмар. Нельзя. Потому что. Надень шарф. Ты курила?! Вынь руки из-под одеяла. Будешь делать то, что я говорю. Потому что я так хочу. Ты мне не дочь.
Кто эти люди?
Ладно, у нас один нос на всех. И волосы. Спасибо, густые. Спасибо, бл...,жидкие и ломкие.
Я слушаю Игги Попа. Они — Эдуарда Хиля. Нам весело вместе.
«Жениха-т
«И что за профессия такая — пиар?»
«Тоже мне — зацепила себе мужика в татуировках. Несерьезно это».
Критика, критика. Ни одного доброго слова. Одна суровая, как зима в Норильске, оценка.
«Мама, я хочу трахнуть тебя. Папа, я хочу тебя убить» (Джим Моррисон).
Снача
Их надо бросать, как курить, а после первого стакана портвейна любить опять. И раскаиваться в этом назавтра.
При том, что далеко не всегда разделяю убеждения автора, тут - плюсуюсь стократно
Родственники - это Зло
Я вам наверняка говорю. Возможно, в этот самый момент вы негодуете или же вас посещают сентиментальные противоречия.
Отвергните их.
Родственн
Родственники достаются нам в наказание за будущие грехи. И они же — наше искупление. Если не убил, не ограбил и не изнасиловал ни одного родственника — ты уже праведник.
Матери. Эти любящие тебя до удушения создания. Они надевают на тебя две шапки и до конца твоих дней знают лучше всех, что тебе надо есть на завтрак (мы все понимаем, что овсянку на воде без соли).
Из другого города приехала знакомая. Сидим, уже пьяные. Все хорошо. Телефонный звонок.
— Да, мама. Нет, Катя (дочь/вну
— Катя. Позвони бабушке. Она волнуется. Я знаю. Я понимаю. Ты ее знаешь. Позвони. Целую.
— Да мама. Звонила. Сейчас она тебе позвонит. Не волнуйся. Спи.
— Катя! Занято? Это я с ней говорила.
— Мама! Я звоню уже десять минут! Катя звонила? Хорошо. Почему я звоню?! Я волнуюсь! Что?! Разбудила? Я эгоистка?! Это ты испортила мне жизнь!
Отцы. Они узнают нас в лицо только после совершенн
— Ну, ничего. Вырастешь — переделаешь нос, — говорят они.
Их любовниц принимают за дочерей. Мы ревнуем их, пока они не станут немощными. Мы всех мужчин сравниваем с ними.
Наши отцы умирают, а нам в наследство достаются их украинские жены, о которых мы никогда не слышали. Жены ловко оттяпывают половину имущества и оставляют после себя шелуху от семечек под кроватью.
Дяди и тети. Братья и сестры.
Мы може
— Моя сестра отхватила две трети наследства. Она глупая. Подлая. Наглая. Но она моя сестра. Она была первой женщиной, которая показала мне себя без трусов. Она стащила мамины золотые украшения. Я все равно люблю ее. Она моя сестра.
Еще есть бабушки и дедушки.
— Это я понимаю, что ты журналистка. А на жизнь-то ты как зарабатываешь? — неожиданно спрашивают дедушки на своем юбилее.
— С таким ростом тебя никто замуж не возьмет, — уверены бабушки. — И тощая. Как глиста.
Все родс
— Ты несчастливый человек, — внезапно говорят тети. — Я же все вижу.
После того как сестры первый раз бьют тебя стулом по голове, чтобы отобрать куклу, подаренную на твой день рождения, они уже никогда не меняются. Та же стратегия.
Родственников принято любить. Эхо первобытно-общи
Мать дала жизнь. Отец тоже. Оба два превратили ее в кошмар. Нельзя. Потому что. Надень шарф. Ты курила?! Вынь руки из-под одеяла. Будешь делать то, что я говорю. Потому что я так хочу. Ты мне не дочь.
Кто эти люди?
Ладно, у нас один нос на всех. И волосы. Спасибо, густые. Спасибо, бл...,жидкие и ломкие.
Я слушаю Игги Попа. Они — Эдуарда Хиля. Нам весело вместе.
«Жениха-т
«И что за профессия такая — пиар?»
«Тоже мне — зацепила себе мужика в татуировках. Несерьезно это».
Критика, критика. Ни одного доброго слова. Одна суровая, как зима в Норильске, оценка.
«Мама, я хочу трахнуть тебя. Папа, я хочу тебя убить» (Джим Моррисон).
Снача
Их надо бросать, как курить, а после первого стакана портвейна любить опять. И раскаиваться в этом назавтра.
Когда же мы вырастаем - все действия - только наша ответственность. Тем более в 30 лет... И какими мы стали и какими мы будем для наших детей - это наши косяки, а не их.