Сегодняшняя именинница Лив Тайлер – дочь фронтмена Aerosmith Стивена Тайлера и модели Бебе Бюэлл – сумела пробиться в Голливуде и завоевать любовь миллионов поклонников по всему миру. И она такая не одна.
Дорогие пользователи! С 15 декабря Форум Леди закрыт для общения. Выражаем благодарность всем нашим пользователям, принимавшим участие в дискуссиях и горячих спорах. Редакция сосредоточится на выпуске увлекательных статей и новостей, которые вы сможете обсудить в комментариях. Не пропустите!
Бельевые тренды, которые помогут почувствовать себя женственно и роскошно
Как выглядят и чем занимаются знаменитые российские гимнастки после окончания спортивной карьеры
Готовимся к отпуску: что никогда нельзя надевать в самолет
Скинни, брюки и черный: новый стиль 69-летней Брижит Макрон
поживёшь? – с надеждой в голосе спросила маман. – Папка тебя на аэродром сам
будет возить.
Помню, посмотрела на неё, как на
ненормальную. Что бы я – староста группы жила отдельно от своих однокашников,
которые будут отрываться в институтском доме отдыха всю неделю лётной практики?
Убейте меня кирпичом – ни за что!
Это было… давно. Память
потихоньку начинает стирать фамилии друзей и товарищей, оставляя свежими только
их клички, уносит в туманные дали их лица
и фигуры. Но вот события… Они остаются такими же яркими, словно случились
только вчера.
Тополиный пух, жара, июль…
Приехали на турбазу поздним
утром. Ребята из Москвы, я из отчего дома, который находился в трёх километрах
от базы. Пару часов, пока всех селили, я
наблюдала за тем, как мои друзья с не менее сильным интересом наблюдают
окружающий пейзаж. Мне этот пейзаж был знаком с детства. Я выросла в этих
краях, где до леса можно дойти пешком, а от одного клочка цивилизации до
другого лучше всё же ехать на машине, ибо далековато…
автобуса, как тут же начали шарить по домам ближайшей деревушки в поисках
старушек. Собственно, сами старушки были им, слава богу, без надобности, а вот
продукт, производимый некоторыми из них, был как нельзя кстати.
-Блин, Женёк, ты что, не мог
водки в Москве купить? – вздыхала Дашенька.
-Я чё идиот – в деревне
московскую водку пить? – глухим басом отвечал бывший боксёр Женёк по кличке “Утка-без-оперения”.
Попробовав деревенского первача,
мы с лёгким сердцем и тяжёлой головой на следующий день с утра отправились на
медицинский осмотр, который должен был решить – годны мы или нет. Грустный молодой
врач с видом обречённого на ссылку декабриста померил всем давление, послушал
пульс. Потом безразлично спросил, нормально ли это для нас – давление под 150,
и пульс 80, тут же удовлетворился нашими глубочайшими заверениями в
нормальности и дал добро. Всем. Даже мне, у которой явно нагревался и подсыхал нос.
сказать учили… Показывали старенькую технику, доживающую свой век на провинциальном
аэродроме, а так же парашюты, которые были как раз кстати в этой старенькой
технике, загоняли в аксакалы здешних (да и всех прочих российских) небес Ан-2,
чтобы мы освоились в обстановке, чуть-чуть оглушили “прогонкой двигателей”,
чтобы мы настроили наши локаторы на нужные децибелы, а потом разрешили постоять
под струёй, сходящей с винта. Постояли…
Под вечер нос у меня совсем
погорячел, а вместе с ним и лоб и все остальные части тела. Я улеглась в
пастель и напилась горячего чаю… если мне не изменяет память… с коньяком. Гулёж
в комнате ребят проходил без меня. Но не это страшило. Страшило то, что завтра
должны были начаться полёты. А я тут…
Завтра я всё-таки стащила себя с
пастели и усадила в автобус. По просёлочным ухабам ехали с тупыми улыбками на
лицах и щемящим чувством приближающегося счастья.
На аэродроме к нам первым делом
подошёл его начальник - Андрей Борисыч и бодренько так (хотя вид у него был
совсем и, видимо, давно по утрам не бодрый) сообщил:
-Кто собрался прыгать, выйти из
строя и арш на подготовку!
Я засуетилась… Как прыгать? Щас
прыгать? А как же я? Я же хотела...
И не успев додумать мысль,
бросилась следом за вышедшими.
-А папке сказала? – вслед
убегающей мне спросил Борисыч.
Я замерла, прокляв в тот момент
большую деревню под названием мир, где почти все друг другу знакомы, изобразила на лице вымученную улыбку и
уверенно кивнула. Папа, а тем более мама находились, естественно, в блаженном
неведении. Но это меня в тот момент совершенно не смущало. Напротив.
Нас подучили. Мы повисели на
тренажёрах, подёргали стропы, попрыгали в песочек с двухметровой высоты,
сначала передом… потом задом, понаблюдали за тем, как опытные десантники,
проходившие рядом с нами подготовку, собирают парашюты. Уверившись в том, что
мы теперь почти профессионалы, организованной толпой пошли на поле для примерки
инвентаря.
расстояния наблюдала подруга. Хорошо, что свои мысли по этому поводу она
рассказала мне потом, после моего приземления…
-Честно говоря, я с тобой
попрощалась… Когда увидела то безобразие, которое на тебя навесили.
Первое безобразие, выданное мне,
расстегнулось, не успев устроиться у меня на хребте. Начальник практики грозно
рявкнул помогающим нам солдатам-срочникам:
-Поменять! Я в этом девушку не
пущу!
Поменяли. Притащили второе
безобразие откуда-то из подсобки. Улыбающиеся коренастые десантники закрепили
на нас “подпруги”, выдали каски, которые постоянно съезжали на глаза, и повели
нас, обливающихся потом подо всем этим снаряжением, к самолёту.
В самолёте они продолжали улыбаться,
только теперь более ехидно, потому что физиономии наши, видимо, представляли
собой картину крайне комичную.
Вышли на нужную высоту, открыли
дверь… Я сидела как раз напротив неё, поэтому счастье, ожидающее меня через
несколько минут, было у меня как на ладони. В груди что-то болезненно сжалось.
Не сказать, чтобы я отругала себя трёхэтажным, но пару ласковых я себе в тот
момент всё же выдала…
-Первый пошёл! – гаркнул
десантник.
причём пошёл так, словно до этого сидел на туго натянутой пружине. Второй пошёл
почти следом за первым. Третий… Сидения напротив меня опустели. Сжавшийся до
этого в груди комок подпрыгнул куда-то к горлу.
Десантник посмотрел в моё лицо и
ободряюще подмигнул. Видимо, всё же малость сомневался…
-Пошёл!
Ах вот она, та самая пружина! Я
отчётливо ощутила упор её распрямившегося тела и подскочила…
унеслись в небытие памяти моментально. Я пыталась вспомнить их потом, но не могла.
И смиренно похоронила. Очнулась, когда раскрывшийся купол дёрнул меня вверх и
спокойно повесил где-то в километре от земли. Откинув с глаз каску, я
посмотрела вверх (как учили), удостоверилась в том, что там всё ровно. А потом
начала искать стропы управления. … И не нашла. Парашют, выданный мне из
загашника, оказался настоящим… десантным… не управляемым. Несколько секунд
панически дёргалась и елозила, пыталась
делать так, как учили на тренажёрах. Какой там! Обречённо подумав, что
десантником мне не быть, я расслабилась и принялась рассматривать окружающий
пейзаж. Мои товарищи по счастью парения в небесах громко о чём-то
переговаривались, рулили… Я медленно падала туда, куда нёс ветер. Или мне
только казалось, что медленно?
Подруга говорила потом, что приземлилась
я быстрее всех. Помню, испугано оглядела себя, твёрдо решив, что пора садиться
на диету…
моего предполагаемого падения уже подбегали десантники.
-Ноги вместе! – как из-под земли
услышала я их крики.
Вот спасибо! А то бы появилась
реальная возможность, наконец, примерить на себя гипс.
Всё-таки упала. Вскочила.
Отстегнулась. Ребята тут же принялись за
мой парашют.
-Вам помочь или не мешать? –
тактично поинтересовалась я.
Они улыбнулись. Я отошла.
Жентльмены… Парни наши, вон, сами корячились, собирали.
-Девчонку на ферму несёт! –
крикнул кто-то. И несколько человек ринулись в ту сторону, куда уносило
последнего парашютного дилетанта.
Это была Дашенька. Её бараний
вес в 42 килограмма не смог справиться с воздушным потоком. Почему же ей не догадались грузик подвесить? Ах да! Она
всех обманула, прибавив себе пять килограмм! Ну, теперь пускай бегут, ловят…
Возвращалась довольная. Нос
остыл, лоб тоже. Температура не справилась с таким моральным испытанием и
скрылась в неизвестном направлении. Жизнь налаживалась…
уверенно подняла в небо рокочущий Ан-2 и по очереди сажала нас на место второго
пилота. Мне досталась посадка.
-У нас есть время, - услышала я
слабый голос в наушниках. – Что хочешь сделать?
Я плавно сделала горку ладонью.
-Давай!
Я давай? Что, серьёзно? Сама?
И я дала! Так, что внутренность
прилипли сначала к месту, на котором сижу, а потом подпрыгнули куда-то к
гландам. Ух ты, блин! Я бы и ещё дала… Но мы пошли на посадку…
По сарафанному радио потом
говорили, что во время полётов стало плохо только одному несчастному. Ничего
удивительного. Кличка, данная ему нами ещё на первом курсе, полностью это
оправдывала. Снусмумрики вообще, по идее, плохо переносят перегрузки, ибо
конструкция их чахло-немирущего тела, изначально для них не приспособлена. Остальные сияли довольными
здорово-похмельными румянцами на щеках.
лёгких Як-18Т. Весёленькая, жёлтенькая машинка, управляемая таким же
весёленьким дядечкой, легонько взметнулась в небеса. Дядечка подмигнул мне и
крикнул из динамика прямо в ухо:
-Давай крен!
Дала... Я вообще бываю иногда
удивительно послушной. Мама бы удивилась…
Помню, когда посмотрела в правое окошко, то
отчётливо увидела прямо под собой зелёные просторы далёкой земли, бодро затолкала
обратно, подступивший к горлу завтрак, и улыбнулась дядечке. Стрелка прибора
маячила на пределе шкалы.
-Про педаль не забывай!
Выравнивай!
А что я? Вы бы на этого дядечку
посмотрели, когда он на посадку из крутого пике заходил! Недоверчиво повернулась
в его сторону. Для Берлина молод больно… Но что-то он определённо когда-то
бомбил…
лекции, писали, рисовали, сдавали… Не интересно. Всё как всегда. Моменты крена,
углы атаки… Зевали, посматривая в окно, где высоко в небесах разрезали воздух
ставшие родными старенькие Ан-2.
-Это пятьдесят четвёртый борт? –
тихо спрашивали друг у друга.
-Не, пятьдесят шестой.
-А! Я на нём летал…
И вздыхали… Заправские, ёпрст…
Когда уезжали, небо заволокли
тучи. Погода стала нелётной. Ребята с надеждой посматривали наверх… Тщетно. Многие
из воодушевлённых тогда ребят больше никогда не то, что не летали за
штурвалами, но и не проектировали самолётов… “Спасибо” Родине за это…
Рада стараться )
Рада стараться )