Прокуратор. ч. 2

Вскоре шум на площади начал стихать. Я подошёл к окнам. Каифа стоял, воздев посох, и людское море расступалось перед ним, словно перед новым Моисеем… Он говорил что-то, и, повинуясь ему, ручейки этого моря стали втягиваться в узкие улочки. Когда пространство перед дворцом опустело, Первосвященник оглянулся, встретившись со мной взглядом. Он покачал головой, ударил посохом в каменные плиты и покинул площадь…
- Прокуратор… - слабо произнёс Йешуа.- Зачем тебе это?
- Зачем? – повторил я.- Гм… Просто я не хочу, чтобы ты умирал. Можешь считать это моим капризом… или человеколюбием. В конце концов, разве не может Прокуратор проявить гуманность?
- А что дальше?
- А дальше ты будешь жить здесь, под охраной. Нет-нет… как гость! Сам понимаешь: уйди ты сейчас - и кто поручится, что тебя не зарежут вечером? После моего отказа утвердить приговор они больше не станут играть в правосудие.
- Но я не могу! – воскликнул он.- Я должен видеть своих друзей, я должен говорить с ними!
- А кто против? – пожал я плечами.- Я прикажу, и их будут пускать к тебе в любое время, когда ты скажешь. Можете устраивать свои вечери хоть каждый день и не тайно уже, а вполне открыто.
- Да-да… Конечно… - как-то обречённо произнёс Йешуа.
- Впрочем, я не хочу удерживать тебя насильно. Ты свободен и можешь уйти хоть сейчас. Но, боюсь, в этом случае ты просто не доживёшь до встречи с учениками. Давай договоримся: ты сможешь уйти, когда это всё немного успокоится.
- Д-да, Прокуратор,- выдавил он, словно через силу.- Благодарю тебя. И прошу… позволь мне увидеть их сегодня?
- Ну, разумеется. Я же сказал – когда захочешь. Объясни, где их найти, и их пригласят. Обещаю, что они свободно придут сюда и свободно покинут дворец, когда захотят.
Я трижды хлопнул в ладоши, от чего Йешуа вздрогнул. Вошёл секретарь.
- Проводи нашего ГОСТЯ. Пусть примет ванну и наденет чистые одежды. Исполняйте все его пожелания и просьбы. И позови ко мне Марка.
Секретарь кивнул и вежливо указал Йешуа на выход. Тот ещё раз глянул на меня печальным взглядом, покачал головой и покинул зал…
Они пришли вечером, уже после захода Солнца. Настороженно озираясь, вошли плотно держась вместе. Смелые ребята, однако – не побоялись явиться во дворец Прокуратора, видно и правда любят своего Мессию. Впрочем, я и не собирался нарушать обещание. Двенадцать мужиков в стоптанных сандалиях, в потёртых и местами грязных хитонах и плащах. Двенадцать апостолов… Позвольте! Почему двенадцать?! Иуда уже должен был повеситься! Или я, изменив историю, спас жизнь и ему? А, чего гадать… Жестом я подозвал Марка. Он подошёл, стараясь не греметь калигами по полу.
- Да, Прокуратор?
- Скажи, Марк, был ли ты вчера в Гефсиманском Саду?
- Конечно. Я сам командовал арестом.
- Видел ли ты того, кто выдал… этого проповедника?
- Ещё бы! Он указал на него, подойдя и поцеловав. Знаете, я даже удивился. Мне казалось, что среди этого сурового народа не привьётся «греческая любовь»…
- Сейчас не об этом. Скажи, есть ли среди них тот человек?
- Да, Прокуратор. Вон тот, в синем хитоне.
Я пригляделся. Молодой… довольно привлекательной внешности… короткая рыжая бородка, открытый взгляд… Нет, вот, хоть убейте – нет в нём ничего от предателя. Что его заставило? Деньги? Кстати, он их вернул, интересно? В ТОЙ истории – вернул, раскаявшись, ибо это была плата за кровь. Но здесь обошлось без крови, так что – скорее всего, зажал. А остальные? Неужели они не знают? Похоже, даже не догадываются – с чего он вдруг полез с поцелуями… Может, открыть им глаза? Так не поверят же… А, ладно – их предатель, их проблемы.
- Марк, ты… пригляди за ним. На всякий случай. А в остальном ничем им не препятствуй. Пусть едят, пьют, разговаривают… Сколько захотят. Я пойду, пожалуй. Устал…
Сколько я успел поспать ? Мне показалось – только прилёг, только успел сомкнуть веки… Крики, шум, суета… Ворвался в покои Марк, взметая плащ:
- Беда, Прокуратор! Прости, я не успел…
- Что?! – прохрипел я, хотя каким-то непонятным образом уже всё понял. – Что?! Он?...
- Проповедник мёртв. Он отравил воду. Этот… про которого Вы спрашивали.
Так. Значит, всё зря… Голову снова рвануло изнутри болью, и я сжал зубы, чтобы не застонать.
- Он жив? Я про отравителя.
- Да, мы взяли его тут же.
- Заприте его. И, Марк, всеми богами тебя заклинаю: не спускать глаз! Он не должен ничего с собой сделать! Свяжите, отберите пояс, завязки сандалий… Что хотите делайте, но он должен дожить до утра!