Сегодняшняя именинница Лив Тайлер – дочь фронтмена Aerosmith Стивена Тайлера и модели Бебе Бюэлл – сумела пробиться в Голливуде и завоевать любовь миллионов поклонников по всему миру. И она такая не одна.
Дорогие пользователи! С 15 декабря Форум Леди закрыт для общения. Выражаем благодарность всем нашим пользователям, принимавшим участие в дискуссиях и горячих спорах. Редакция сосредоточится на выпуске увлекательных статей и новостей, которые вы сможете обсудить в комментариях. Не пропустите!
Бельевые тренды, которые помогут почувствовать себя женственно и роскошно
Как выглядят и чем занимаются знаменитые российские гимнастки после окончания спортивной карьеры
Готовимся к отпуску: что никогда нельзя надевать в самолет
Скинни, брюки и черный: новый стиль 69-летней Брижит Макрон
Иначе как? Кредитки на нуле..
Эй, солнечный, возьмешь с собой попутчицу?
Мне к Андромеде, а потом - к Земле.
Нам по пути? Приятно познакомиться.
Ты, вижу, много где уже бывал.
Что о себе? Давно уже не школьница.
Давай, не смейся и держи штурвал!
Что на других планетах? Скучно, грязно, холодно,
Работы нет. Не оценил никто
Диплом межгалактический психолога
И пятый дан по космо-тхэквондо.
Принцесса, точно... блин, не засекретишься!!
Что налегке? Всё странствую, экстрим..
А ты, я вижу, солнечный? Ты светишься.
Нет, правда, настоящий пилигримм?
Встречал пиратов? Что-нибудь опасное?
А в черных дырах страшно? Может ты
На свете видел чудо - ярко-красное
Растенье под названием цветы?
Где? На Земле? Оттуда возвращаются?!
Болтают много всякой чепухи..
А правда то, что на Земле влюбляются?
И пишут эти... как их там... стихи?
Оригинально.
Его простор обезображен берегами.
Летят бумажные измотанные птицы…
Какое тонкое искусство оригами.
Смотреть, как небо разрывает фейерверком.
Его простор обескуражен горизонтом.
Таким же образом, по нашим скудным меркам,
Ты в сотне лучших точно следуешь за сотым.
Признать, что душу разбирают на трофеи.
Ее простор обласкан грязными руками.
Когда душа взмывает ввысь бумажной феей –
Вот это высшее искусство оригами.
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
Весною слышен шорох снов
И шелест новостей и истин.
Ты из семьи таких основ.
Твой смысл, как воздух, бескорыстен.
Легко проснуться и прозреть,
Словесный сор из сердца вытрясть
И жить, не засоряясь впредь,
Все это - не большая хитрость.
Борис Пастернак .
Как белый камень в глубине колодца, Лежит во мне одно воспоминанье.
Я не могу и не хочу бороться:
Оно — веселье и оно — страданье. Мне кажется, что тот, кто близко взглянет
В мои глаза, его увидит сразу. Печальней и задумчивее станет Внимающего скорбному рассказу.
Я ведаю, что боги превращали Людей в предметы, не убив сознанья, Чтоб вечно жили дивные печали.
Ты превращен в мое воспоминанье.
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти,-
Пусть в жуткой тишине сливаются уста
И сердце рвется от любви на части. И дружба здесь бессильна и года Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда Медлительной истоме сладострастья.
Стремящиеся к ней безумны, а ее Достигшие - поражены тоскою... Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.
Никейский челн дней отдаленных,
Что мчал меж зыбей благовонных
Бродяг, блужданьем утомленных,
В родимые края!
В морях Скорбей я был томим,
Но гиацинтовые пряди
Над бледным обликом твоим,
Твой голос, свойственный Наяде,
Меня вернули к снам родным:
К прекрасной навсегда Элладе
И к твоему величью, Рим!
В окне, что светит в мрак ночной,
Как статуя, ты предо мной
Вздымаешь лампу из агата.
Психея! край твой был когда-то
Обетованною страной! (Э.По - Брюсов)
Скажите, Вы когда-нибудь любили?
Скажите, в Вашем доме плыл рассвет?
А голуби над головой кружили
Свой самый белый в мире менуэт?
Скажите, в Вашей спальне пела вьюга?
А Вы читали ей свои стихи?
А в каждом взгляде Вы искали друга
И брата, как лекарство от тоски?
А Вы когда-нибудь стояли на вокзале,
Вдыхая сложный запах поездов,
А Вам казалось, что Вы в тронном зале
Почти что задохнулись от духов.
Скажите, Вы когда-нибудь рыдали
Навзрыд от счастья горького с утра?
А душу на салфетках отдавали
Редакторам, ревнителям пера?
А Вы надеялись на Божью волю?
А в осень с листьями летали в свет?
А Вы благословляли свою долю,
Когда любовь предаст
И больше нет надежд?
А Вы смиряли строгую гордыню,
Пытаясь одолеть свои пути?
А Вы любили так, что даже имя
Вам больно было вслух произнести?
И если Вам хоть чуточку знакома
Ошибок рябь моей шальной руки,
То, значит, это Вам, а не другому,
Я написала все свои стихи.
Скажите, Вы когда-нибудь любили?
Скажите, в Вашем доме плыл рассвет?
А голуби над головой кружили
Свой самый белый в мире менуэт?
Скажите, в Вашей спальне пела вьюга?
А Вы читали ей свои стихи?
А в каждом взгляде Вы искали друга
И брата, как лекарство от тоски?
А Вы когда-нибудь стояли на вокзале,
Вдыхая сложный запах поездов,
А Вам казалось, что Вы в тронном зале
Почти что задохнулись от духов.
Скажите, Вы когда-нибудь рыдали
Навзрыд от счастья горького с утра?
А душу на салфетках отдавали
Редакторам, ревнителям пера?
А Вы надеялись на Божью волю?
А в осень с листьями летали в свет?
А Вы благословляли свою долю,
Когда любовь предаст
И больше нет надежд?
А Вы смиряли строгую гордыню,
Пытаясь одолеть свои пути?
А Вы любили так, что даже имя
Вам больно было вслух произнести?
И если Вам хоть чуточку знакома
Ошибок рябь моей шальной руки,
То, значит, это Вам, а не другому,
Я написала все свои стихи.
Как много тех, с кем можно лечь в постель. Как мало тех, с кем хочется проснуться,
И утром, расставаясь, обернуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.
Как много тех, с кем можно просто жить, Пить утром кофе, говорить и спорить.
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено — и в радости и в горе
Быть рядом... Но при этом не любить.
Как мало тех, с кем хочется мечтать, Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке.
И счастья большего не знать и не желать.
Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, полувзгляда, Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять.
Вот так и вьется эта канитель —
Легко встречаются, без боли расстаются. Все потому,
Что много тех, с кем можно лечь в постель. Все потому,
Что мало тех, с кем хочется проснуться.
Как много тех, с кем можно лечь в постель. Как мало тех, с кем хочется проснуться,
И утром, расставаясь, обернуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.
Как много тех, с кем можно просто жить, Пить утром кофе, говорить и спорить.
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено — и в радости и в горе
Быть рядом... Но при этом не любить.
Как мало тех, с кем хочется мечтать, Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке.
И счастья большего не знать и не желать.
Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, полувзгляда, Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять.
Вот так и вьется эта канитель —
Легко встречаются, без боли расстаются. Все потому,
Что много тех, с кем можно лечь в постель. Все потому,
Что мало тех, с кем хочется проснуться.
Но, как назло - не рассвело...
В старую бы женщину влюбиться,
Кольца обручальные надеть
И от года к году молодеть.
Надо сразу старым бы родиться,
Чтобы ничему не удивиться.
Удивляться ж,
По ступенькам дней
Опускаясь к юности своей.
Надо сразу старым бы родиться,
Лишь потом ребенком обратиться -
Маму беззащитно обнимать,
В мире ничего не понимать.
Надо сразу старым бы родиться,
Чтобы знать, как жизнью насладиться,
Сверху вниз познав все наслажденья,
Умереть...
В предчувствии рожденья.
Не живые, игрушки с палец величиной.
На работу с ним ездят, на полках в шкафу сидят
(на приборной доске в машине, на всем подряд)
и в кармане в каждом, как минимум, по одной.
Если честно, это его боевой отряд
против той темноты, что стоит у всех за спиной.
У другого друга -- запас разноцветных слов
и уменье сплетать их в одну струну.
Ее звон не разрушит стен, не собьет оков,
не спасет от войн, болезней и катастроф,
но настроит слух на правильную волну.
Так маяк стоит средь пенных морских валов,
прорезая лучом туманную пелену.
А у третьих, четвертых, пятых -- балы, коты,
треп в эфире, книги, всякая ерунда.
Обереги, что с виду бессмысленны и пусты,
но все вместе встают заслоном от темноты
как мозаика из острых осколков льда,
собирают мир из разрозненной пустоты
(а вот слово "вечность не сложится никогда).
Каждый сторож брату, пусть даже не своему.
Только это как-то еще разгоняет тьму.
Мария Виноградова.
Наша старенькая кошка
Потеряла
Аппетит.
Маме кажется,
Что кошка
Этой ночью
Улетит.
Очень старые коты
Не боятся высоты
И летают
Выше неба,
Распушив свои хвосты.
Солнце греет им бока,
Наливает молока,
И перинки есть у кошек -
Золотые облака.
Кошкам в небе хорошо.
Кошкам в небе хорошо.
Кошка наша, подожди-ка,
И побудь
Еще полдня.
Погляди-ка,
Погляди-ка,
Погляди-ка на меня.
Маша Рупасова