Опять про материнский инстинкт (много букв, ленивым не ходить)

Стырено с просторов интернета в продолжении темы "не хочу детей" (с сокращениями)
"Все началось с того, что я забеременела. Это была моя третья беременность.Так бывает, наверное, что в женщине, которая когда-то не хотела детей, просыпается материнский инстинкт, тем более усилившийся благодаря тому факту, что я потеряла двоих детей – первого нежеланного, а второго… о том, хотела ли я второго ребенка, ту, вторую беременность, я так и не успела подумать. Итак, я забеременела. Боже, какая это была радость! Как же я хотела, чтобы на этот раз все получилось! Мой живот был для меня величайшей ценностью. Мне так хотелось защитить его от всего того, что ему угрожало! И я так боялась! Страх преследовал меня, шел рядом со счастьем, изводил и мучил, не давал спать и есть. Иногда я думаю, что я была хорошей матерью только во время беременности и родов. Только тогда я по-настоящему любила своего ребенка, и ждала его, и желала ему счастья. Потом все пошло как-то не так. Нет-нет, ребенок родился здоровый, здоровым он и остался (по крайней мере, на тот момент, когда я пишу эти строки). Портиться начала я. Как яблоко, которое положили на подоконник, я начинала подгнивать – сначала незаметно, а потом все больше и больше, и сейчас я кажусь себе плодом со сгнившей сердцевиной. Первые несколько недель все было хорошо. А потом я начала сходить с ума. Как, оказывается, это ужасно – не принадлежать самой себе, не иметь возможности выйти из дома, спокойно проспать всю ночь или полежать с книгой! На тебя наваливается гора обязанностей – ты мать, ты хозяйка и жена, ты должна-должна-должна… Ты должна всем, но тебе не должен никто. Я сходила с ума, я срывалась в пропасть отчаяния, мне казалось, что эта каторга никогда не кончится. Как заключенные каждое утро выходят дробить валуны, так и я обреченно просыпалась и шла к дочке – днем и ночью, в темноте, в сумерках, при электрическом свете и в сиянии солнца. Сейчас я думаю, что это началось уже тогда – я почему-то перестала любить дочку. Я помню, как спрашивала себя – жалею ли я о том, что родила? Тогда еще ответ был отрицательным, в моем стакане было еще больше половины любви, а остальное занимала просто пустота – вакуум и ничто, которые я не могла заполнить из-за упадка сил. Потом мне стало легче. Ненадолго. Я не помню, почему я держалась – может быть, у меня все же есть ангел хранитель? Наверное, есть, потому что без него я бы сошла с ума намного раньше, разодрала бы ногтями лицо, взлохматила волосы и принялась бы бродить по дому, как некое потерянное приведение. Глупо, конечно, и я никогда бы так не сделала – на шкафу лежит моток хорошего прочного кабеля, а люстра закреплена достаточно хорошо. Позже все началось снова. Истерики, обиды – я бесилась, не зная, куда выплеснуть свое отчаяние, вызванное заточением. А тем временем мой маленький тюремщик рос. Каждое новое движение, каждый новый навык я тщательно фиксировала в памяти. Все-таки материнская гордость меня не покинула – не знаю, хорошо это, или плохо, но теперь я получила возможность показать другим, что я лучше. Такое вот самоутверждение за счет маленького бэби. Уже тогда я начала задумываться о том, что я не такая уж хорошая мать, как другие – посмотрите, как радуется П. своему сынишке! А сколько фотографий с ребенком у Н.! И как другие матери вокруг меня обнимают своих детей, и с какой любовью смотрят на них! Нет-нет, я не такой монстр, как вы должно быть, представили. Иногда я чувствую, что по-настоящему люблю дочку, обнимаю ее, стараюсь рассмешить. Хочу, чтобы ей было хорошо хотя бы в те моменты, когда я могу дать ей свою любовь. Она рада этому, льнет ко мне как котенок, по-своему, по-детски пытается обо мне позаботиться, и иногда мне это даже приятно. Но когда она хнычет, когда круглое личико начинает кукситься, или, еще того хуже, она начинает плакать, тогда я борюсь с собой изо всех сил. Мне хочется ударить ее по голове, нашлепать по заднице, рявкнуть и обругать последними, самыми низкими словами – словами, которые я бы никогда не простила моей матери, если бы услышала их от нее. Боже, боже, я пишу это и заламываю пальцы, а из глаз текут слезы. Во мне живут двое – одна обнимает дочку, целует ее, переживает из-за малейшего кашля и рисует ей картинки на белой бумаге. Еще она всеми силами пытается задушить во мне ту, вторую – злую, сумасшедшую, бешеную, которая иногда берет верх и тогда я шлепаю дочь, и кричу на нее, и думаю, что лучше бы она умерла – и тогда я была бы свободна, и смогла бы начать все сначала – и сколько фальшивых возможностей открывается передо мной после этой ужасной, мерзкой, отвратительной мысли! Мечты о возможностях настолько велики и грандиозны, что цветут, и разрастаются как сорняки, и не выкорчевать их никакой мотыгой. Как бы я хотела, чтобы все это закончилось! Я думаю об этом каждый день, но не вижу ясности в своей мысли. Все – абстрактное понятие, которое заключает в себе все мои цепи, обязательства, обиды и черные мысли. Не об этом я мечтала – материнский инстинкт почти иссяк, любовь давно ушла – и я осталась на берегу высохшего океана, смотреть в бескрайний горизонт и перетирать в пальцах морскую соль, выпаренную на солнце."

Кто нибудь чувствовал что нибудь похожее по отношению к своему ребёнку?