О синдроме «тётки» вы не прочтете ни в
одном медицинском справочнике. Хотя в жизни он обозначает вполне реальное
явление: состояние уныния, ворчания, усталости, умноженное на потухший взгляд,
асексуальность и нежелание мечтать. Эдакий коктейль негатива. И страдающих этим
недугом, увы, среди нас очень много…
Как-то во мне завелась «тётка». Не сразу. Сначала она «забегала просто на
минутку» к моей легкой, бесшабашной, но вместе с тем сильной, уверенной
«внутренней девчонке». Происходило это в виде «откуда ни возьмись взявшихся»
наплывов хозяйственности, стремления к уборке и стирке. Но самое главное – в
виде ворчания на домашних, «что никому, кроме меня, в этом доме ничего не
нужно». Но «внутренняя девчонка» быстро выдворяла засидевшуюся гостью. И всем
опять становилось легко и весело.
Правда, после рождения сына, непрошеная гостья стала заглядывать ко мне все
чаще, прячась под социально поощряемыми масками чувства долга и ответственности.
После рождения дочери «тётка» переехала ко мне насовсем. Грубо и цинично. Со
всем скарбом – грустью, хандрой, скукой, домовитостью и лишним весом.
Она провела ревизию в доме и жесткой рукой выставила за дверь девчоночий
гардероб и совсем по-пелевински запретила носить туфельки на каблуках. Когда я
робко предлагала зайти в магазин нижнего белья, «тётка» была неумолима: «Куда?!
У сына нет комбинезона!».
С каждым днем она все смелее распоряжалась
в доме, от чего дети реже стали смеяться, друзья – заходить в гости, а муж
шептать на ушко всякие нежности. Но как-то солнечным весенним днем в моей
«внутренней девчонке» что-то екнуло: жизнь стала просто невыносимой. Купив
сапоги на шпильке и перекрасившись в огненно-рыжий цвет, я вышвырнула вон из
своего дома злобную толстую хозяйственную «тетку» с ее борщами, брюзжанием,
усталостями и чувством долга.
И написала для себя заповеди по борьбе с синдромом «тётки»:
Старая дева ( записки из бани)
гардероб ...запретила носить туфельки на каблуках. Когда я
робко предлагала зайти в магазин нижнего белья, «тётка» была неумолима: «Куда?!
У сына нет комбинезона!».
это пройдет,
гардероб ...запретила носить туфельки на каблуках. Когда я
робко предлагала зайти в магазин нижнего белья, «тётка» была неумолима: «Куда?!
У сына нет комбинезона!».
это пройдет,
чем же?
и выбрасывается из гардеробв обувь на каблуке только по причине излишнего веса (если раньше каблук был любимой обувью)..известно что когда вес переваливает за.. нести свою тушу практически невозможно на них..сразу появляются тапочки ортопедические
и по мне. нет молодежных вещей. есть уместные и неуместные .
если ваше декольте в топе привлекает внимание,.. а не вызывает чувство жалости..то топики ваша одежда невзирая на возраст. так же и в джинсах можно выглядить бабушкой а можно девушкой в зависимости как вы попу прокачали
Все это обычные заповеди обычных стерв, которые живут только для себя и ради себя. А вот сочетать в себе любовь к домашним и быть веселой и молодой по жизни - тут ведь труд нужен (дополнительный) . А не научили родители как это сочетать Надо уметь быть организатором с большой буквы. Организация в любви - пусть это будет заповедью.
Все это обычные заповеди обычных стерв, которые живут только для себя и ради себя. А вот сочетать в себе любовь к домашним и быть веселой и молодой по жизни - тут ведь труд нужен (дополнительный) . А не научили родители как это сочетать Надо уметь быть организатором с большой буквы. Организация в любви - пусть это будет заповедью.
Чем какая жена держит мужа?
Итальянка телом,
немка делом,
француженка грацией,
русская парторганизацией )))))
Тетка - это злое, унылое, забитое и обабившееся существо...
"Я вспоминаю миссис Скорби, умершую не так давно. Семья ее на удивление посвежела. Муж не глядит затравленно и даже иногда смеется. Младший сын оказался не таким уж мрачным. Старший, который только спал дома, теперь никуда не ходит и трудится в саду. Дочь, которую считали «болезненно-хрупкой», ездит верхом, танцует ночи напролет, а днем играет в теннис. Даже собака бегает по улице и знается с другими псами.
Миссис Скорби часто говорила, что живет для семьи. Она не лгала. Все у нас знали, что так оно и есть. «Вот это жена! — говорили люди. — Вот это мать!» Стирала она сама, и стирала плохо, но ни за что на свете не соглашалась отдать белье в прачечную. Когда бы кто ни вернулся, его ждал горячий ужин, даже в середине лета. Муж и дети умоляли ее, плакали, заверяли, что больше любят холодное. Ночью она не ложилась, пока все не придут. В два ли часа утра, в четыре ли вы находили на кухне худую, изможденную женщину, с немым упреком глядевшую на вас. Конечно, члены ее семьи старались приходить пораньше. Она сама шила, по ее мнению, очень хорошо, и только отпетый мерзавец смог бы отказаться от ее изделий. (Священник рассказывал, что после ее смерти семья отдала «для бедных» больше вещей, чем весь приход, вместе взятый.) А как она заботилась о здоровье близких! Она несла одна бремя таинственной болезни, которой страдала дочь. Врач, старый ее друг, разговаривал только с ней, пациентка ничего о себе не знала. Зачем ей волноваться? Мать жалела и пестовала ее, готовила диетическую еду, варила кошмарные напитки, поднимающие тонус, подавала все в постель. Остановить ее никто не мог. Но родные, люди хорошие, не могли и лениться, пока она трудится. Они ей помогали — помогали ей делать для них то, что им не было нужно. Собаку она тоже изводила, но та, за отсутствием совести, все же вырывалась на помойку или к соседу-псу.
Священник говорит, что миссис Скорби обрела мир. Будем надеяться, что это правда. А вот семья ее несомненно мир обрела."