Дамир и Данияр дали первое в своей жизни совместное интервью и рассказали, что же их все-таки объединяет.
— Вы оба довольно известны, но многие люди и не подозревают, что вы братья. Вы специально это скрываете? Или настолько редко общаетесь, что у вас даже нет возможности сделать совместное фото для соцсетей?
Данияр: да, мы сейчас действительно редко общаемся. Бывает, где-то в городе случайно пересечемся. У нас вся семья такая — все чем-то заняты. Бывает, что я и с мамой случайно в городе встречаюсь, а уж с Дамиром тем более. А вообще мы с детства были разные: разные компании, разные увлечения — ничего общего.
Дамир: я с детства увлекался спортом, с утра до ночи играл в баскетбол во дворе. А Данияр в это время работал над своим будущим.
Данияр: я был просто умнее (смеется).
Дамир: он уже с детства начал продвигаться как артист, учился в музыкальной школе, перед подъездом концерты давал. У него не было времени на игры, он занимался творчеством. Поначалу я очень скептически к этому относился. Все время говорил ему: хватит петь, пойдем в спортзал.
Но затем настал момент, когда я изменил свое отношение к его увлечению. Помню, когда Данияр заканчивал музыкальную школу, они организовали гала-концерт. И меня попросили снять их выступление на видеокамеру. Тогда я впервые увидел, как Данияр поет на сцене. Я стоял, слушал, и у меня тряслись руки — настолько я волновался и был горд за него.
Данияр: я даже не знал этого! Кстати, музыкой я стал увлекаться благодаря именно Дамиру. Как-то раз он принес домой кассету Backstreet Boys…
Дамир: тогда все слушали Backstreet Boys!
Данияр: наверное, после этого признания модные фотографы перестанут с ним общаться (смеется). В общем, до этого музыка была мне безразлична, в школе на уроках пения я сидел на задней парте, ничего не делал и не знал, что могу петь. Мне это не нравилось.
Дамир: а я, кстати, пел. И хорошо пел (смеется).
Данияр: патриотические песни, которые разучивали в школе, мне были не интересны. А тут Дамир начал приносить домой кассеты с зарубежной музыкой, что-то пел. Когда я пытался копировать, он ругал меня: нет, ты неправильно напеваешь мелодию! В общем-то, и в группу Ringo я попал во многом благодаря Дамиру.
Когда я выбирал, куда поступать, мне было очень важно, чтобы в университете была какая-то творческая жизнь. Но намеренно идти в творческий вуз не хотел, чтобы в случае неудачи не остаться без профессии. Дамир тогда уже учился в инязе и рассказал, что у них есть хорошая группа, очень популярная в студенческих кругах, они часто выступают на концертах.
Меня это зацепило, и я тоже поступил в иняз. Там я познакомился с группой The Emotions. Мы начали общаться, выступали вместе, а потом стали командой — группой Ringo. Сейчас я понимаю, что все это произошло не без участия Дамира, и если бы не он, меня в группе Ringo не было бы.
Дамир: я всегда знал, что Данияр добьется успеха, он шел к этому с детства. В отличие от меня, он целеустремленный, а я ленивый все-таки.
— Но у меня складывается впечатление, что сейчас тебе совсем не близко то, чем занимается Данияр? Я имею в виду формат музыки.
Дамир: почему же? Группа Ringo для меня — одна из лучших на казахстанской эстраде, мне нравятся многие их песни. Например, песня «Умытылмас» до сих пор одно из моих самых любимых произведений. На самом деле я очень критичен. Когда у ребят выходит новая композиция, Данияр первым делом приносит материал домой, чтобы мы с родителями послушали. И я никогда не хвалю его только потому, что он мой братишка. Всегда серьезно слушаю и говорю: вот это хорошо, а вот это не очень. Конечно, у нас разные музыкальные вкусы. Я предпочитаю совершенно другую музыку, а у Данияра все такое эстрадное, лиричное. Но, тем не менее, я слушаю его песни.
Данияр: по сути дела мы же мэйнстрим, а в их кругах мэйнстрим не слушают. Я же это понимаю, это такой тренд. Они считают, что слушать поп-музыку — это вроде как нестильно. И мне очень приятно, что Дамир, несмотря на все свои татуировки, смело в этом признается (смеется). А если серьезно, у нас в семье все музыкальные, и для меня важно их мнение. Это же своеобразная фокус-группа, мои первые слушатели. Конечно, мама всегда более восторженно принимает наши песни, ей важно, что это делаю именно я. А папа и Дамир могут и покритиковать. Но я к их мнению прислушиваюсь и доверяю.
— Воспитать двух мальчишек, чтобы они оба стали известными, добились успеха в своих областях — это дорогого стоит. Вас строго воспитывали?
Дамир: думаю, родители нас хорошо воспитали. Методом кнута и пряника. Кнут — это, естественно, отец, пряник — мама. Мы отца очень уважаем, он у нас строгий: шаг вправо, шаг влево — сразу подзатыльник (смеется).
Данияр: для справки: папа — мастер спорта международного класса по каратэ. Представляете, чем может обернуться этот подзатыльник?
Дамир: да, отец воспитал немалое количество чемпионов в Казахстане, с ним шутки плохи. Мы его не боялись, но всегда уважали его мнение и старались ему угодить, старались быть лучше, чтобы родители нами гордились.
Я помню, всегда возмущался, когда отец нас за что-то ругал: на мой взгляд, придраться-то было не к чему. В школе мы с Данияром всегда были отличниками, у нас куча медалей, грамот, мы всегда старались во всем преуспеть: в образовании, в спорте, победы на олимпиадах, фотографии на доске почета. Конечно, отец все это видел, но всегда требовал больше. Наверное, он специально это делал, чтобы мы выросли такими целеустремленными и не расслаблялись. И я очень благодарен родителям за такое воспитание.
Дамир: родители умели нас мотивировать, например, платили зарплату за хорошие оценки. В конце недели открывали дневник, смотрели, сколько мы заработали пятерок, четверок, подсчитывали количество набранных баллов и давали эквивалент в деньгах. Это очень сильно мотивировало. Данияр всегда тратил деньги на сладкое. А я копил, у меня всегда была какая-то цель, я наперед просчитывал: получу столько-то пятерок, заработаю столько-то денег и смогу купить огромного трансформера.
Данияр: Дамир всегда копил деньги, а я нет. Я лучше пойду и съем 15 порций мороженого. А он откладывал, а потом покупал себе крутые игрушки. У меня таких игрушек никогда не было. Но когда я брал его игрушки в руки, они как-то сами собой ломались. А он, естественно, злился (смеется).
— Вы чему-то учитесь друг у друга?
Дамир: я всегда говорю, что Данияр более целеустремленный, у него ритм жизни быстрее. Если я медлительный, ленивый, долго раскачиваюсь, то у Данияра постоянно какие-то проекты: он поет, продюсирует свою группу, пишет песни, музыку, где-то записывается, он постоянно при деле. Это очень заряжает. На него смотришь и думаешь: пора вставать. Я всегда ставлю его в пример: вот добился человек своего и дальше в этом преуспевает. И это меня тоже мотивирует.
Данияр: а я всегда отмечаю, что если Дамир что-то делает, то делает это тщательно. Это особенно проявилось, когда он стал фотографом. Поначалу я за него переживал: как это так — уйти со стабильной офисной работы, с хорошей должности, непонятно куда. Творческие профессии они ведь очень опасные, тем более тогда был кризис. Но с каждым новым его снимком, я понимал, что для него это настоящая профессия, а не как сейчас повсеместно распространено — «пойду куплю в рассрочку фотоаппарат и стану фотографом».
При такой конкуренции он стал одним из лучших, и для меня это показатель, что не надо бояться менять что-то в жизни. В этом плане я очень консервативный, но теперь допускаю, что можно начать с нуля и добиться успеха. Поначалу я хотел его как-то поддержать и предложил снимать разные мероприятия, все-таки у меня есть связи и я мог договориться. На что Дамир отреагировал так: «Чтобы я на тоях снимал? Да ни за что, больше ко мне с такими предложениями не подходи». И это было для меня показателем: изменить себе очень легко, всем хочется кушать, но у него были свои взгляды, и он их не предал.
Иногда люди, которые не знают, что мы братья, говорят мне: есть такой талантливый фотограф Дамир Отеген, если нужны хорошие снимки, обращайся к нему. И мне очень приятно это слышать, я очень горжусь братом. Фотоискусство — субъективная вещь, критерии очень размыты, у каждого свое видение. Так что стать в нем одним из лучших, да еще и деньги зарабатывать — ему было сложно этого добиться, и для меня это большой пример.
Дамир: на самом деле это было легко (смеется).
Данияр: а, легко? Надо было всего лишь татуировки сделать, да?
— А ты понимаешь его татуировки, зачем он это делает? У тебя же их нет.
Данияр: я больше не понимаю, как это понимают родители. Я помню, когда он сделал первые татуировки, я подумал: сейчас дома будет скандал. Но нет, у нас родители в этом плане оказались очень демократичными.
Дамир: они хоть и консервативные люди, но отнеслись к этому нормально. Конечно, поначалу не одобрили, и первая реакция была негативная — что это? Но они умеют выслушать. Я просто объяснил, зачем я это сделал. Татуировок становится все больше и больше, и каждый раз мама мне говорит: «Все, больше не делай. О, у тебя на шее появилась? Классно. Только больше не делай». Но все уже привыкли. И бабушка, когда приезжает говорит: как красиво, как красиво. Когда родственники собираются, это все высмеивается, но в добром ключе.
Данияр: иногда я над мамой шучу: может, мне тоже сделать татуировку? На что она очень бурно реагирует: «Нет, хоть ты не делай!». На самом деле я не собираюсь, у меня на этот счет другие взгляды.
Дамир: а вот у Данияра всегда были нестандартные прически. Он же артист, ему надо выделяться, особенно в мальчиковой группе. Надо, чтобы на голове всегда что-то непонятное было. Я бы такого никогда не сделал.
Данияр: просто мы с Дамиром, наверное, любим внимание. Любим находиться на публике, любим, чтобы на нас смотрели.
Дамир: мы, как и все люди, любим, когда о нас говорят. Но если меня знает узкий круг людей, то Данияр у нас — звезда республиканского масштаба. Это так забавно: когда мы куда-то уезжаем или к нам приезжают родственники издалека, то все внимание на Данияра, все с ним беседуют, фотографируются, а я просто старший брат, который непонятно чем занимается.
Данияр: Дамир плачет и потом идет делать новую татуировку, чтобы быть поярче…
Дамир: нет, на самом деле это очень круто. В глазах других людей твой братишка — суперзвезда, которого все любят и уважают. Наши племянники, двоюродные братья и сестры видят Данияра по телевизору и всем рассказывают, что у них есть брат-звезда. А чем занимаюсь я, наверное, даже и не знают. По меркам страны фотограф — не такая уж популярная профессия, как артист. Наверное, думают, что я на тоях снимаю.
Данияр: а я думаю, он ошибается, все они знают. У нас очень хорошо работает в этом направлении мама. Она обзванивает всех родственников и рассказывает: вышел такой-то журнал, Дамир снимал обложку. Или: Дамир летал с Каримом Масимовым фотографировать запуск спутника Казсат. В одном самолете с ним летал, представляете! Для мамы мы абсолютно равнозначные звезды. Так что все родственники знают, ты не переживай (смеется). Забавно, но Дамир стал настолько востребованным фотографом, что я сам к нему не могу попасть. У меня есть свой проект, группа «Сарын», которую я продюсирую. Мне нужно их сфотографировать, а кто это сделает лучше, чем мой брат?
— А деньги за работу ты ему платишь?
Данияр: нет, конечно, не плачу. Может, поэтому он меня вечно отодвигает на последний момент? (смеется)
Дамир: кстати, мы с Данияром еще ни разу не пересекались по работе, это странно. Да и вообще мы нигде не пересекаемся — ни на мероприятиях, ни на тусовках.
Данияр: я вообще не хожу на тусовки. Я люблю закрытые помещения, не люблю, мероприятия, где много народа. На выходных мы работаем, а в понедельник собираемся с друзьями в каком-нибудь тихом заведении, где нет музыки. Я никогда не хожу куда-нибудь в «Ракету», где бывает Дамир, а если и посещаю презентации, то только по работе.
Дамир: хотя у нас очень много общих знакомых и друзей, с которыми мы работаем или просто общаемся. И забавно, когда спустя несколько лет они случайно узнают, что мы, оказывается, родные братья. Некоторые люди сами интересуются: «А Данияр Отеген тебе, случайно, не родственник? Или просто однофамилец?». И так постоянно.
Мы часто не видимся месяцами и передаем друг другу приветы через общих знакомых. Например, я приезжаю к родителям пару раз в неделю, а Данияр в это время на гастролях. И так неделями, месяцами.
Данияр: но то, что мы живем отдельно нас сближает. Когда мы жили вместе, было тяжело, особенно в период подросткового максимализма. А когда разъехались, то стали лучше общаться. Стали скучать друг по другу. Ты понимаешь, что родной человек не всегда может быть рядом, и начинаешь по-другому смотреть на какие-то вещи.
Я много времени провожу с ребятами из группы, это моя вторая семья. Нашего продюсера мы называем мамой, парней я называю братьями. Я этих людей очень сильно люблю, это мои единомышленники, мы с ними много всего прошли, и хорошего, и плохого, но родной брат мне все равно ближе. Это природа, это ощущается на каком-то космическом уровне, тем более, учитывая наше воспитание, когда семья всегда ставилась на первое место.
У меня много друзей, близких людей, которые много значат в моей жизни, но нет никого ближе, чем моя семья. Наверное, нужно было прожить какое-то количество лет, чтобы это в полной мере осознать.
