Кандидат наук, биофизик, мама и жена Зульфия Орынбаева уже восемь лет живет в США, а до этого шесть лет работала в Израиле. Автор Comode Раушан Найзабаева встретилась с ней на церемонии награждения женщин-лидеров, организованной «Сообществом международных консульств» в Нью-Йорке, где выдающихся дам благодарили за активную жизненную позицию и способность вдохновлять.
После официальной части, держа в руках международную награду, в элегантном костюме и на каблуках Зульфия делилась с казахами трюком, как варить бешбармак в Америке так, чтобы вкус был «а-ля казы», и советовала тесто непременно катать самим, потому что готовые жайма — это не то. Уже позже, когда журналист побывала в ее доме в пригороде Филадельфии штата Пенсильвания, Орынбаева рассказала все подробности о жизни восточной женщины в США.
«Объясняю как-то лингвисту в США значение выражения „восточная женщина“, она не понимает. Узнав, что мы вкладываем в эти два слова легкий купаж терпения, мудрости и норм поведения, она посчитала это проявлением шовинизма. Мол, хотите сказать, „западной женщине“ эти качества не присущи?! И уточнила, что в английском языке eastern women — это географическая принадлежность», — начала Зульфия.
Значит ли это, что«восточная женщина», оказавшись в среде свободы от стереотипов, теряет особый шарм и манеры? Далее приводим повествование нашей соотечественницы от первого лица.
О работе
«Я профессор в Drexel University, в медицинском колледже. Я биофизик, моя узкая специализация — биоэнергетика, то есть наука о том, как клетка образует и использует энергию. Самое интересное, что даже в Америке на сегодняшний день, этой области не уделяют должного внимания. Хотя известно, что появление нашей жизни (не бактериальной, а более развитой формы, как растения и животные) началось именно с появления внутри клеток органеллы, которая может синтезировать энергию. Вот эта самая митохондрия, сыграла ключевую роль в зарождении жизни, а значит — она должна играть важную роль и в развитии патологий.
В таких страшных заболеваниях нашего века, как болезни Паркинсона, Альцгеймера, Хантингтона и рака главную роль играют именно плохо функционирующие митохондрии. Но, к сожалению, люди больше сфокусированы на изучении генетической предрасположенности, а не та том, как изменяются функции клеток. Здесь я отчасти не согласна. Потому что если изменить окружающую среду, гены тоже могут поменяться. И тому есть очень много примеров.
Например, я занимаюсь раком простаты. В Японии самый маленький процент заболевания раком простаты в мире, но когда японцы переезжают в Америку, они пополняют армию мужчин, болеющих раком простаты. Я отношусь к тем ученым, которые считают важным, соотносить гентические и физиологические показатели, и только на основе таких комплексных данных делать выводы».
О наградах и национальной идентификации
«Награда Ellis Island Medal of Honor, которую мне вручила Национальная этническая коалиция США, — это дань уважения иммигрантам „За вклад в человечество“. На самом деле у каждого человека свой вклад, кто-то сделал важное в своей профессиональной области, что имеет значение для всего человечества, кто-то — в масштабах небольшой группы людей или страны. Но очень важная составляющая этой награды — сохранение своей национальной индивидуальности. Это про то, чтобы не быть обезличенным, а поддерживать свою этническую принадлежность.
Дома мы разговариваем на казахском языке. Мы не позволяем изменять свои „труднопроизносимые имена“, хотя на самом деле они не сложнее чем, например, фамилия Шварценеггер. Мы стараемся транслировать традиции, домой съездили, обязательно „сәлемдеме“ привозим.
Но встречаются такие, кто забывает о своих корнях, адаптирует имена на американский лад. Я этого не понимаю. Больно на это смотреть, тем более в Америке, в стране, которая очень приветствует национальное разнообразие».
О себе
«Я родилась в Ташкенте. Я одна из тех 1,5 млн казахов, которые жили там в советское время. Окончила Ташкентский университет, защитила диссертацию, потом приехала на свою историческую родину в Алматы и вышла замуж. Но попала я очень неудачно: в самый развал СССР, разброд и шатание. Кто как мог выживал. Так получилось, что в профессии я себя не смогла проявить. Долгое время, будучи кандидатом наук, биофизиком я выдавала справки в деканате. Даже преподавание в казахских группах мне не удалось получить, хотя преподавателей не хватало. В общем, самое толковое дело, которое я сделала за это время — это родила моих дочерей.
Наука в то время была в упадническом состоянии и долгие семь лет, чтобы не деградировать, я ходила в научную библиотеку и дома писала различные научные разработки и статьи. Я не мыслила себя вне науки, ведь столько лет учебы было посвящено любимому делу. Но как объяснить своим дочуркам, что их мама дипломированный биофизик не в состоянии заработать, дать им самое необходимое?
В какой-то момент я поняла, что терпеть унижение — это грех. Поэтому я решилась на этот критический шаг — поехать работать в Израиль, и моя семья меня поддержала.
Это было очень больно оставлять детей и знать, что увижу их не скоро, а они будут томиться и скучать по маме. Но желание заниматься наукой, жажда овладеть тем, что было ранее недоступно и даже большим, и упорство на грани изнеможения сделали меня тем, кто я есть сейчас. Верьте, если есть желание что-то познать и работать, вам всегда помогут! А помочь можно только тому, кто сам хочет себе помочь. Я не ехала в иммиграцию, я ехала заработать. Казахстан — это был дом, семья, дети. Но жизнь повернулась по-другому».
О тонкостях восприятия
«Я не ходок по мероприятиям, что называется „тойдан тойға“. Приданное девочкам не готовлю. Мои родители, тоже ученые, всегда ориентировали меня на учебу. Мама говорила, что самое лучшее приданое — это образование.
Мы с мужем как поженились, сразу решили, что у нас все будет общее, будет один кошелек. И нам странно, когда кто-нибудь спрашивает, а которая из машин твоя? У нас нет такого деления. Если он на одной уехал, я сяду на другую. Машина, как и дом, ничего не добавляют в мою личность.
Для нашей большой семьи казахский язык всегда был нормой. Мы с детьми с момента их рождения специально говорили только по-казахски, так что у них „тiлдерi казакша шыкты“. Хотя сейчас в ассортименте у дочерей есть русский, английский, иврит и итальянский.
За многие годы в Америке мы заметили: те ребята, кто говорят на казахском, почти не имеют акцента, когда говорят на английском, потому что у нас много таких же звуков, как в романских языках.
В США мы уже восемь лет. Получили гражданство. Хотя честно скажу, было очень тяжело прийти в консульство и отдать свой бирюзовый паспорт. Как будто все, ты уже теперь не связан с Казахстаном. Очень хотелось иметь два паспорта, как бы то ни было оглядываешься назад, туда где Родина.
Я думаю, многие в душе лелеют мысль вернуться и работать в Казахстане. Хотя, если захотеть, конечно, можно и вернуться, как оралман. Но пока, я понимаю, что больше пользы приношу Казахстану, будучи в Америке, обучая казахстанских студентов у себя в лаборатории».
О стойкости
«В начале пути в США, как и многим, нам было нелегко, надо было каждодневно доказывать, чего ты стоишь. Был также момент полного несогласия с руководством. Тогда у меня внутри возник протест: „Не для этого я столько училась, столько ездила по миру, генерировала научный опыт, чтобы кто-то позволил это пресечь“. В душе решила, не буду плакать, не в первый раз со мной такое, — не дождетесь!
Проходя как-то по центру Филадельфии, зашла в красивый магазин с кухонной утварью, увидела изысканные, дорогущие японские чашечки. Напомню, мы все время кочевали из страны в страну, и посему добром не обживались, лишнее не покупали. А тут в голове щелкнуло, я их сейчас куплю и это будет мой колышек, который я вкалываю сегодня и здесь! Я просто так не сдамся.
А вообще, в любой ситуации важно правильно поставить вопрос. Когда вам трудно, не сетуйте, причитая „За что мне это?“ Правильнее спросить „Зачем мне это?“
Это конструктивный вопрос, который заставляет задуматься и действовать, чтобы преодолеть трудность, а не плакать и впадать в депрессию».
Баланс «работа и семья»
«У меня проблемы балансирования никогда не было, потому что для меня дети и работа — это вещи взаимосвязанные. Мое личностное становление, карьерный рост важны для моих детей в равной степени, как и для меня самой.
Дети воспитываются не на том, что родители им говорят делать, а на том, что родители делают, как ведут себя по жизни. Сейчас я понимаю, как это правильно.
Они самодостаточные, целеустремленные, при этом имеющие как опыт модель нашей семьи. Понятно, что им хочется иметь рядом мужа с общими интересами, чтобы вместе строить семью, вместе путешествовать. Но „дурыстап күеyге шығу“ — это не самоцель. В семейном деле нужна женская мудрость. Если я профессор, то только на работе. А дома я готовлю вкусно, создаю уют, хорошее настроение, принимаю гостей как обычная хозяйка.
Моя главная роль по жизни — это мама, жена, а все остальное крутится вокруг этого. Но никак не наоборот. И карьера не есть дополнение, это важная часть женской жизни, дети должны знать и видеть, что мама работает. Это поднимает их жизненную планку, к которой надо тянуться. Я им всегда говорю: допрыгнешь или нет — время и обстоятельства покажут, но планка должна быть высокой».
Про сексизм в США и Казахстане
«Мне не очень понятно, откуда появился сексизм в Казахстане. В казахской семье женщина исторически всегда была неким рулевым. Отец ответственен за ключевые решения, а все остальное — прерогатива бабушки, мамы. И то, что она говорила, слушали и выполняли все. Откуда взялось, что женщина профессионально проигрывает мужчине? Непонятно.
Женщина, по сравнению с мужчинами, мультизадачна. Мы можем одновременно думать о работе и помнить про собрание в школе, запись к стоматологу, про мясо, которое заканчивается в холодильнике. Согласитесь, это преимущество, а не недостаток. В США сексизм тоже есть. Он не открытый, но это факт, что женщина часто получает меньше мужчины за эквивалентную работу. Нигде не идеально, к сожалению.
На самом деле общество очень сильно проигрывает от малого присутствия женщин на главенствующих позициях. Мужчины и женщины в силу своей природы смотрят на одни и те же вопросы сквозь разные призмы. И если рассматривать проблему с разных точек зрения, чаще можно приходить к компромиссному и правильному решению.
Совсем не обязательно, что „она“ даст самое правильное решение, но озвучивание вопроса с иной позиции, может навести на это самое решение. Не так ли это работает в семье? Так почему же не перенести эту модель на все сферы человеческой деятельности? По-моему, жизнь уже доказала, чего стоит надежное женское плечо».
О сыне и Родине
«У нас всегда все было вокруг детей, все что мы ни делали — работа, поездки. Но последние годы собираемся все реже и реже. Дочери выросли и все меньше бывают дома, а когда собираемся, чаще вспоминаем времена их детства. Я смеюсь, без детей дом напоминает читальный зал Ленинской библиотеки.
Мы как-то очень естественно пришли к мысли усыновления малыша. И, конечно, подумали о Казахстане. Увидели программу „Дорога домой“ про Азаматика и девочки воскликнули: „Мам, это же ты в детстве!“ Это правда, он очень похож на меня в мои детские годы. Для нас это был некий знак! Мы начали выяснять процедуру усыновления, и тут оказалось, что сейчас действует запрет на усыновление детей гражданами США. Мы, включая наших дочерей, прошли проверки по всевозможным инстанциям и получили разрешение от американских властей, признающее насродителями-усыновителями. Но Казахстан остается инертным к нашей просьбе. Было написано много писем во все инстанции, сделаны многочисленные звонки.
Мы просили рассмотреть наш случай как исключительный, поскольку мы этнические казахи. Но пока дело стоит на месте. Хотя надо сказать, что в Казахстане много людей, отчаянно помогающих нам с момента начала нашей борьбы за Азаматика, как Марианна Гурина, Светлана Синицкая и другие общественные деятели.
Прожив столько лет в Америке, лучше узнав простых людей, семьи тех, кто усыновил казахстанских детей, я сокрушаюсь, что до сих пор есть предвзятое отношение к американцам. А ведь лично мы именно у них научились мудрости: если хочешь вырастить самодостаточного человека, он не должен быть манкуртом, он должен знать, кто он, знать культуру, историю своего народа.
Поэтому в каждом доме, где есть усыновленные дети казахи, вы увидите домбру, кииз уй, казахстанский флаг. Родители организовывают для своих детей лагеря, где детишки узнают о Казахстане, о национальных обычаях и т. д. Я снимаю шляпу перед этими людьми. Я уверена, совместными усилиями мы сможем открыть дверь к счастью многим обездоленным детишкам, особенно инвалидам. Наш Азаматик должен был родиться у нас, а родился в другом месте, мы исправим ошибку природы. Мой сынок будет с нами.
Я поняла главное — вопрос не в том, где ты живешь, а именно в круге людей, в том микрообществе, которое ты вокруг себя создаешь. Рая на земле нет, везде есть свои проблемы. Самое главное — не озлобиться. Я благодарю свою судьбу. Я счастливый человек, потому что столько интересных, умных и по-настоящему добрых людей встретились мне на пути».
