Юлия Барановская начала свою карьеру на телевидении пять лет назад. С тех пор в качестве ведущей она поучаствовала во многих громких проектах. Сегодня Юля пробует себя и в радиоэфире. Недавно на «Русском радио» стартовало шоу «Все к лучшему», в котором Барановская развеивает мифы о мужчинах и женщинах — что называется, на злобу дня. Мы встретились с Юлией, чтобы поговорить о мифах вокруг нее самой, иллюзиях, а также чужом опыте, который помогает лично ей. Чтобы записать с Юлией Барановской интервью, нам пришлось несколько недель искать окно в ее рабочем графике.
— Юля, зачем женщине столько работать?
— Дело, наверное, не в работе, а в характере. Я всегда такой была. Наверное, это не особенно положительная черта. Скорее даже какой-то своеобразный комплекс.
— По-другому не можешь?
— По-другому не могу. Мне нужно все время быть чем-то занятой. Это не совсем правильно, я это понимаю. Но я работаю, потому что мне нравится работать. И могу не спать ночами, если это нужно для дела. Сейчас, правда, в голове что-то поменялось. Раньше, если выпадало три выходных, а мне вдруг предлагали работу, я говорила: «Да, конечно».
— Боишься выходных?
— Была боязнь, да.
— Почему?
— Потому что они обычно не совпадают с выходными детей. Когда ты не постоянно в каком-то водовороте, появляется свободное время…
— Можно в это время поспать.
— Кто-то спит, а кто-то думает. Как говорит об этом мой друг, «смирись с тем, что ты не можешь не думать». Естественно, когда выходной день, у меня включается этот бесконечный анализ, который хоть в рабочие дни иногда отдыхает… Сейчас, правда, уже нет такого. Наверное, был период размышлений — одни и те же темы в голову лезли. Теперь я могу нажать на паузу и поехать хоть на один выходной куда-нибудь. Для меня это не проблема. Например, каникулы новогодние у нас были длинные.
— Это для тебя нехарактерно?
— Это из-за телика. Тем более что «Мужское/ Женское» хотя и по-прежнему называется ток-шоу, но давно уже социальный проект. Иногда из ниоткуда возникают командировки. Вчера вот неожиданно пришлось лететь в Калининград: умерла девочка в приемном покое больницы… Такие вещи не предугадаешь заранее. Вот в таких ситуациях я все дела и даже выходные переношу. Это даже не обсуждается. Я начала отказываться от работы, которая лишает меня запланированных выходных. А проект с Гордоном я очень люблю — он для меня больше, чем работа.
— Он же отнимает какое-то колоссальное количество энергии?
— И дает. Очень много дает.
— Получается абстрагироваться от чужих проблем, или ты, наоборот, не хочешь этого делать?
— Но никто же не сказал, что это разрушает. Я не беру такие истории со смертельным исходом… Понятное дело, что тут эмоционально сложно, когда пропускаешь через себя. Но даже из этого можно извлечь какой-то опыт. Конечно, в начале проекта я больше времени тратила, потому что вместе с редакторами верстала программу. У меня не было такого телевизионного опыта, как у Гордона, — у Сашки он огромный.
Очень часто наша программа переверстывается на ходу, потому что одно дело, когда корреспондент общается с людьми, другое, когда человек сидит у тебя в студии. Он начинает тебе рассказывать такое, что ты понимаешь, что уже совсем не об этом программа. И такое случается тоже.
— Наверное, отличный способ решать свои собственные проблемы?
— У меня, кстати, часто бывает так, что случается что-то в жизни, и я не знаю, как поступить: гордыня говорит, что надо так, мое доброе начало говорит, что нет. Прихожу на следующий день на эфир — и из ниоткуда возникает тема, над которой я ломаю голову. Реально так складывается всегда. Если ты не дурак, если способен анализировать свою жизнь, исходя из чужого опыта, это срабатывает. Вот я могу анализировать чужой опыт.
Смешно, когда читаешь, что эффекта бумеранга не существует, мол, это все ерунда. А я никаких иллюзий на этот счет давно не испытываю. Самый простой пример. Приходит к нам на программу женщина, рыдает: «Меня бросил муж, не платит алименты, такой подонок». Если потянуть за ниточку, то выясняется, что она с ним прожила лет десять, у него были дети от первого брака, которым он не платил алименты…
— Чем лично тебе помог проект?
— Я точно знаю, что, например, мое примирение с папой произошло из-за такого вот живого примера. Я же не общалась с папой долгое время. Я это переболела, пережила. Наверное, вся эта боль ушла, когда у меня появились дети. То есть у меня не было на папу никакой обиды, просто не было привычки, что у меня есть отец. Мы и сейчас не каждый день переписываемся, созваниваемся, нет. Но когда ты знаешь, что он есть, совершенно другие эмоции испытываешь.
Все равно отец и мать — твои столпы, какие бы они ни были. Когда мы вновь стали общаться, даже энергетически словно что-то поменялось. Теперь он зачастую приезжает чаще, чем мама моя. Приезжает, останавливается у нас, его обожают дети.
Я не так много времени с ним провожу, потому что на работе. Но он прекрасно ходит с внуками на их занятия, кружки. Да, у меня не было отца, но в итоге у моих детей появился прекрасный дедушка. А могла бы лишить его внуков, а детей — деда. Смысл?
— Поэтому ты не лишаешь своих детей отца?!
— Да, честно говоря.
— Ты изначально так не собиралась делать?
— Нет, не собиралась. Был момент какой-то боли, конечно, но я никогда не запрещала. И расстался он с детьми после того как съездил с ними в отпуск вместе со своей будущей женой, привез с отдыха и больше не общался. Я знала, например, что не буду звонить, писать, требовать, топать ногами. Он взрослый человек. Странно у взрослого человека что-то просить. Тем более просить пообщаться со своими детьми.
— Детям ты как пять лет объясняла эту ситуацию?
— Я говорила, что лично их это вообще никак не касается, это папина проблема, болезнь, и она когда-нибудь пройдет. Я повторяю и буду повторять, что люди, которые не общаются со своими детьми (мы не берем алкоголиков и наркоманов, потому что это измененное сознание), глубоко больны. Болезни же разные бывают: у кого-то сердце болит, а у кого-то душа… Но болезни иногда отступают, излечиваются.
— Вы с Андреем общаетесь?
— Вообще никак. Он написал, что хочет увидеть детей. Я спросила у них, хотят ли они, они ответили, что хотят. Я все обсуждаю с детьми. Но меня это никак не касается.
— Знаешь, давно заметила по вашим фотографиям в светской хронике: твои дети все время улыбаются. Мне кажется, это показатель атмосферы в семье.
— У нас действительно доверительные отношения с детьми и дружелюбная атмосфера в доме. Но, конечно, они, как нормальные дети, делают много того, что мне не нравится, того, с чем я спорю.
— Например.
— Яна часто очень заморачивается на чем-то и не умеет «отпускать ситуацию». Если она уходит во что-то с головой, то остального может не замечать. Если это танцы, то все должно крутиться вокруг этого. Когда у нее выступление и вдруг она узнает, что я на этот день назначила съемку… «Яна, съемка на час, выступаешь ты в пять». А вот ей надо сосредоточиться. Как могу объясняю, что потом она с ума сойдет, нельзя так зацикливаться на чем-то.
— Мы снимали вас вдвоем, в этот раз без мальчишек. Дочь похожа на тебя?
— Все дети в чем-то на меня похожи. Но в некоторых случаях я учусь у них мудрости. Вот Яна прекрасно умеет добиваться своего. (Улыбается.) Помню, она была еще совсем мелкой, лежала на диване, и тут ей захотелось воды. Она сказала Артему: «Я хочу пить. Принеси попить». Он ей говорит: «Нет». Она: «Я очень хочу пить». Артем отвечает, что, мол, два этажа вниз — не пойду ей за водой. Она так на него смотрела, с той же улыбкой открыла рот и начала просто орать. Старший брат побежал два этажа вниз… Так управлять мужчинами я никогда не умела! (Смеется.)
— У Арсения какой характер?
— У Арсения нет страха и чувства самосохранения. Признаюсь, переживала, когда летела с детьми в Намибию, потому что ядовитые змеи — любимое животное нашего Арсения. Я в самолете говорю: «Арсений, ты понимаешь, что жить мы будем в безопасности, но бог знает, из какого куста может выползти ядовитая змея. Если ты ее увидишь, ее нельзя трогать». И я понимаю по его глазам (я же знаю своего ребенка), что, если он ее увидит, он ее схватит.
Он может побежать по краю пропасти, за секунду оказаться на подвесном мосту с прозрачным дном над каким-то ущельем. Нет у него боязни перед опасностями, и поэтому у меня за него повышенное чувство страха. Арсений похож на меня сегодня: я стала рисковой только недавно. А вот Артем похож на меня в детстве: он дикий зануда в хорошем смысле. Он такой четко организованный. Его любят все мои подруги и друзья. «Что мы будем делать завтра, давай составим план», — в этом весь Артем. Когда мы собираемся в отпуск, он может собрать чемодан, зарегистрировать нас на рейс, потому что маме надо место у окна… Артем заправит все кровати.
Я могу на отдыхе платье снять и на полу бросить. Выхожу из ванной — оно уже на вешалке висит. Я все время смеюсь над тем, что мы думаем, что есть такое понятие, как «воспитание». Вот мои — все воспитываются в одинаковых условиях, у нас нет разграничений, что этому можно, а этому нельзя, но насколько же они все разные абсолютно. Артем очень заботливый, а Арсению, например, можно сказать: «Ты можешь меня, пожалуйста, поцеловать?» «Я должен этого захотеть», — он мне в ответ. (Смеется.)
— Но они все дисциплинированные, и, как мне сказали после съемки, Яна очень вежливая.
— Яна была не слишком дисциплинированна, как могло показаться со стороны. Для меня, по крайней мере.
— У тебя высокие требования.
— Я так им обычно говорю: «Смотрите, это не ваша обязанность или долг перед Отечеством или передо мной. Если вы не хотите, вы не должны участвовать ни в фотосессии, ни в телесъемках, ни в интервью. Это моя история. Не хотите — не надо. Но вы должны об этом заявить в тот момент, когда мы это обсуждаем. Если вы приехали на площадку, вы уже дали добро — тогда, пожалуйста, без капризов, надо уважать чужую работу и чужое время».
Если кто-то из них сразу говорит «не хочу, надоело», бога ради. Но если согласился — несешь за свое решение ответственность. Вообще, я считаю, что дети не могут быть удобны, это дети, а не стулья. Но, честно говоря, важнее другое.
— А что?
— Мне хочется вложить в них уверенность в том, что они есть друг у друга. Семья и друзья — две разные вещи, как ни крути. В жизни так случается, что ты перестаешь общаться с людьми, с которыми вы когда-то были очень близки. В этом ничего страшного нет, потому что мы не должны расти и развиваться по одинаковому сценарию. А вот родные люди с тобой всегда. Слава богу, такой пример у них есть — мои отношения с сестрой…
— Вот для таких разговоров нужно время, а ведь проще сказать: «Как я сказала, так и будет».
— Это самое главное. Не объяснять нельзя. Вот я сижу иногда долго в телефоне — сейчас у нас в нем вся жизнь: сценарии, графики, планы, ответить тому, этому. Помимо этого, есть огромное количество школьных чатиков: у Яны два школьных чата, два танцевальных, у Артема тоже два, у Арсения детский сад и футбол. «Ой, мама, ты опять в телефоне». Я им говорю: «А вот теперь посмотрите на это» — и показываю, почему я сижу в телефоне. А если просто сказать «отстань, мне надо», то ребенок воспримет, что этот квадратик гораздо интереснее, чем он сам.
— Ты участвуешь в трех проектах на Первом канале, недавно стала еще и радиоведущей, ходишь на мероприятия… Как ты ухаживаешь за собой? Спа-центры входят в твою программу?
— Спа-центры?! Даже если у меня будет неделя выходных, последнее, куда я пойду, это в спа. Мне вот это время нужно, я его так не трачу. Я прибегаю в салон и говорю: «15 минут — помыть голову и уложить». Все. Мне вполне хватает домашнего ухода.
— Юля, а на личную жизнь время есть?
— Я на себя трачу столько времени, сколько нужно в сложившейся ситуации. Я могу сколько угодно говорить, что мало времени, — это все ерунда. Когда мы говорим «на это нет времени», значит, мы этого не очень хотим. (Смеется.) Теперь все, с кем я не ходила на свидание, поймут, почему я отказывалась. У Яны как-то был забавный разговор с Артемом, когда она ему говорила: «У мамы может быть только принц, король». Артем возразил: «Ты понимаешь, что любовь может нечаянно случиться, это не обязательно будет принц». Она так на него посмотрела и сказала: «Это обязательно будет принц!»
— Ну ты же сама не ждешь принца, правильно?
— Когда подружки мучают меня вопросом про личное, я отвечаю им таким примером. Когда я была маленькой, то очень любила собирать грибы. Но когда мы выходили из леса, у меня было грибов меньше, чем у всех остальных, а мы ходили большой компанией. Никто не понимал, почему. А проблема была в том, что, даже если видела издалека, что это поганка, я все равно проверяла: точно поганка? а может, солнышко не так светит?..
Каждый раз я давала шанс поганке в надежде, что это белый гриб. Я знаю, чего хочу, — это точно. Это невозможно описать: брюнет, блондин, голубоглазый или еще что-то. Это не важно. Важно, что я знаю, каких отношений хочу.
Просто красивый роман мне неинтересен. Я не могу наполовину. Не могу сделать работу наполовину, хотя в принципе бывает, что не обязательно выкладываться на сто процентов. Поэтому я знаю, чего это мне будет стоить. Пока я такого не встретила. У меня была забавная история. Начинает кто-то ухаживать. «А давай на пару дней куда-нибудь уедем отдыхать?» — «Поехали. Я могу через месяц». — «А завтра?» — «Тогда с кем-то другим».
И дальше типа «неужели не можешь сказать на работе, что ты заболела». Я говорю, мол, тогда открывайте мне счет, переведете на него столько денег, чтобы я не переживала за своих детей, и тогда на работе я могу сколько угодно говорить, что заболела. Это не меркантильный интерес, это правда жизни. Почему я должна с первого дня знакомства бросать работу, врать, что заболела, я этого не делала никогда. Ради чего?
— Ради эксперимента. Дать шанс. Вдруг не поганка?
— Знаешь, я не то чтобы не рисковая. Честно говоря, просто считаю, что это неуважение ко мне: то есть человек мне открыто заявляет, что работа моя тьфу. Я же уважаю вас — вы уважайте, пожалуйста, меня. Может, вы подождете, пока у меня будет выходной? Я считаю, что, если уже с этого начинается, значит, человек в принципе тебя как личность не видит, считает, что ты можешь в секунду перестроиться, подстроиться. А сам почему не может этого сделать?
Еще была история — предложение поехать на отдых в Норвегию на фьорды. Рыбу ловить. Я сидела долго и думала, почему должна туда ехать. Я, конечно, люблю фьорды, но почему я должна в свой отпуск рыбу ловить? А человек искренне не понимал, почему я отказываюсь. А почему не спросить, куда я хочу поехать? В итоге списывается на то, что я капризная и вообще жду Аршавина, это вообще без комментариев.
— Сказать человеку «нет» — это же отличный способ проверить его на вшивость.
— Конечно. Какое-то время я вообще не умела говорить слово «нет». Я училась этому. Когда поняла, что могу говорить «нет», надо было вовремя остановиться. (Смеется.) У меня нет никакой категоричности, я не ненавижу мужчин. Женщины пишут про меня иногда: «Вы так не любите мужиков». Это полная чушь. Я поеду на все рыбалки, прыгну с парашютом и прочее, только не надо от меня требовать этого.
Дайте мне возможность принять самой самостоятельное решение, я его точно приму в вашу сторону. Искренне считаю, что самая главная реализация женщины — в материнстве и в мужчине. Женщина — для мудрости, для силы, для напитывания мужчины, который рядом, а не для того, чтобы пахать и бизнес строить.
— Десять лет назад примерно так у тебя и было. Сейчас ты другая. Жизнь у тебя другая. Скажи честно, ты бы еще раз все это пережила?
— Вернуть время обратно? Я не жалею ни о чем, что произошло в моей жизни. Даже уже смирилась с тем, что Арсений — Арсений. Хотя я мечтала, чтобы его звали Сашей. Не то что не жалею, а реально понимаю, что это путь был такой. И даже, наоборот, благодарна за все, причем всем и каждому, потому что каждый поступок окружающих меня людей корректировал мои собственные поступки в моменты душевной слабости.
Я не решилась бы никогда на многое, если бы своими действиями меня не подтолкнули к этому. Но ни разу в жизни я не сидела и не думала: «Господи, за что мне это?!» Я смотрю на себя сейчас, и я себе сейчас нравлюсь. И нравлюсь гораздо больше, чем была тогда, — это точно. Я была очень раздробленная, что ли. Сейчас во мне больше целостности, больше внутренней силы и больше уверенности. И мне это ужасно нравится.
