История журнала ‘Vogue' началась в далёком 1892 году. Конец XIX века, чудесная Belle Ėpoque - Прекрасная Эпоха, воспетая
Именно тогда мода окончательно перестала быть узко-элитарной и сделалась массовой. Конторская служащая или супруга небогатого чиновника, разумеется, не могли позволить себе платье от самогó Жака Дусэ, однако, даже они были в состоянии заказать себе почти такое же, правда, из дешёвого материала и сшитое безвестным портным. А кто главный посредник между прекрасной дамой и её модисткой? Разумеется, журнал мод.
В те времена модные журналы появлялись и исчезали также быстро, как возникала и проходила мода на шляпки, духи и фасоны корсетов. ‘Vogue' появился в Америке, хотя большинство людей, далёких от мира моды, полагают, что такой диктатор стиля, как этот «глянцевый» журнал, мог родиться только во Франции.
Да. Париж во все времена (и особенно в Прекрасную Эпоху) диктовал свои вкусы всему миру, однако, именно Америка с её расточительными богачками, сделалась в те годы главной потребительницей модной продукции. Жёны и дочери ювелиров и нефтяных магнатов хотели (а главное - могли!) конкурировать с разорившимися баронессами Старого Света. Недаром, все знаменитые кутюрье и парфюмеры имели в Нью-Йорке свои филиалы.
Конец XIX века стал для Америки эпохой процветания и формирования новой модели поведения людей. Примерно тогда же получил своё развитие тот удивительный феномен, который до сих пор зовётся «американской мечтой». В американской модели потребительского поведения отныне главенствовал принцип «демонстративного потребления».
Итак, ‘Vogue' стал очередным путеводителем заокеанских женщин в мире капризной и часто менявшейся моды...
В Европе, да и в России тоже, ‘Vogue' тогда не имел особой популярности. Например, русские дамы предпочитали выписывать приложение к журналу «Нива» под названием «Парижские моды». Большим спросом пользовались издания «Журнал для хозяек» и «Новейшие моды».
В Англии ‘Vogue'начал издаваться только в середине 1910-х гг., во Франции - в начале 1920-х. Эпоху Art Deco часто называют «звёздным часом французского ‘Vogue'» - именно тогда
В Германии ‘Vogue' появился только после Второй Мировой войны, и оно понятно - гитлеровский режим не жаловал американские и французские моды, считая их дегенеративными и безнравственными.
После войны также появились австралийский, испанский и мексиканский варианты ‘Vogue' и, только завоевав Корею и Тайвань, журнал с мировым именем добрался до России. Это произошло 10 лет назад - в 1998 году.
В СССР журнал ‘Vogue' могли держать в руках только те счастливицы, которым довелось побывать в капстране. Остальные советские женщины изучали новейшие тенденции мира моды по таллиннскому ‘Siluett'-у, «Модам стран социализма», а, если уж повезёт, то и по немецкой ‘Burda Moden', которая, кстати, начала выходить на русском языке в конце 1980-х. Вступление в эру капитализма привнесло в нашу жизнь такое явление как «глянцевая пресса». У нас появился ироничный ‘Cosmo', роскошно-претенциозный ‘Harper's Bazaar', женственная ‘Marie Clair' и, наконец, «король гламура» - ‘Vogue'.
Так уж повелось, что ‘Vogue' многолик и уникален - каждое из его международных изданий отражает специфику страны, вкусы и пристрастия потенциальных читательниц. В приветственной статье первого русскоязычного ‘Vogue' мы можем прочитать, что «...в американском ‘Vogue' довольно много социально значимых, злободневных материалов; в британском - как и в самом Лондоне - пышность садов и фейерверк эксцентрики, стильная одежда и вдохновенная архитектура. Итальянский доносит до нас последние веяния моды. Немецкий - предлагает не только разнообразную одежду, но и интересные статьи. Французский ‘Vogue' произрастает из самого сердца моды...»
Итак, ‘Vogue' появился в России в конце 1990-х, то есть в эпоху минимализма, унисекса и так называемого «героинового шика» - по подиумам всего мира ходили до предела измождённые манекенщицы с нездоровым блеском в глазах. Кейт Мосс, эта новая Твигги, была тогда персоной No1 в модельном бизнесе. Сейчас принято считать, что вместе с появлением Кейт Мосс, собственно, и закончилась эпоха великих топ-моделей, после чего началась эра безлико - посредственных девушек, чьи лучшие друзья вовсе не бриллианты, а искусные фотошоперы. Так ли это? Покажет время.
В первом номере русского ‘Vogue' много Кейт Мосс, Хельмута Ньютона и обещаний показать читателям «небо в алмазах», причём не просто абы в каких, а исключительно от Cartier или от Tiffany. Рассуждения о конструктивизме и реклама духов Creed, которыми могли душиться дамочки эпохи рококо, краткая история часов Breguett (их воспел ещё сам Пушкин!) и фотосессия топ-моделей на фоне Останкинского дворца - это ли не чтиво для благоразумной, состоятельной и утончённой?
Мол, если ‘Vogue' отражает специфику каждой страны, то русское издание просто обязано подтверждать любимый тезис о том, что Россия - самая читающая страна в мире! Последующие номера действительно содержали интересные и содержательные статьи о балерине Ульяне Лопаткиной, легендарных духах Arpège от Lanvin и русских мехах, покоривших весь мир. Казалось просто поразительным, что сама Людмила Улицкая «отметилась» в гламурном ‘Vogue' и написала изящное эссе «Чёртова машина» о вторжении компьютера в жизнь писателя.
В другом номере небезызвестная Дуня Смирнова рассуждала о том, что для настоящей женщины параметры 90-60-90 значения не имеют. «Мужчина любит глазами. В таком случае, он дебил», - прямолинейно и безапелляционно вещала Дуня. Дальше - больше: «Иногда мне кажется, что всеобщее помешательство на молодости и сексуальности - это такая современная ересь, вроде убеждений наших предков, что солнце вращается вокруг земли...» Просто манифест феминизма какой-то, а не статья в гламурном издании! Весьма нетривиально для журнала, рекламирующего липосакцию и SPA-салоны. Можно сказать, что ‘Vogue' стал себя позиционировать, как журнал для интеллектуалок, которые не только сумели раздобыть себе денег на Fendi, но и знают, что Сезанн и Камю - это вовсе не названия фирм, торгующих очками или, скажем, нижним бельём.
А потом ‘Vogue' принялся «толстеть» - понятное дело, за счёт рекламы и фотосессий. По количеству страниц он стремительно стал приближаться, если не к «Анне Карениной», то к первому тому «Войны и мира» - точно. ‘Vogue' стало тяжело держать на коленях и носить под мышкой. А всё почему? Уверена, Вы сейчас воскликнете: «Да с таким журналом нужно не ходить, а возлежать!» Ибо рококо с конструктивизмом, Смирнова с Улицкой и прочие «заумности» постепенно исчезли, уступив место коротеньким описаниям чего-нибудь новомодного от Moschino.
Вместо ироничных обеспеченных дам, знающих толк не только во французской моде, но и во французской поэзии, у ‘Vogue' появилась совершенно иная целевая аудитория - «рублёвские» девочки. Конечно, ‘Vogue' не опустился до того, чтобы давать советы, типа: «Хочешь стать реальной sexy? Обтяни свой push-up вот этим ярким топиком со стразами, и все клёвые перцы скажут: «Ва-а-ау!» ‘Vogue' остался верен себе - стильные фотосессии, грамотное расположение материала и всё те же Annik Goutal, Jean Patou, Prada... Иной раз даже небезынтересные статьи попадались (например, «50 любимых советских фильмов» или «Пленяя навсегда» - о Belle Ėpoque).
За эти годы на обложках ‘Vogue'побывали Клаудиа Шиффер и Наталья Водянова, Лив Тайлер и Натали Портмэн. Нашлось место и для ретро-красавиц, «женщин эпохи Art Deco», Ингеборги Дапкунайте и Ренаты Литвиновой. Но, увы, журналом «для умных и богатых» русский ‘Vogue' так и не стал. То ли наши богатые стесняются показаться умными, то ли умные давным-давно читают другие журналы...