Еще совсем недавно Николай Караченцов играл в театре и кино, репетировал, ездил на гастроли. В один миг все это стало
А режиссер, который определил ход спектакля, - любимая женщина. Людмила Поргина и выбрала сценарий, который он отыгрывает, как обычно, талантливо.
Мы в гостях у одной из самых любимых актерских семей: Николая Караченцова и Людмилы Поргиной. «Рабочий день» Николая Петровича, как и раньше, расписан по минутам. Вот только пункты теперь другие. Массаж, логопед, специальная китайская гимнастика, недавно добавились занятия на шпагах и на мечах, на подходе - бассейн. Теперь уже Николай Петрович выходит в свет, бывает на различных мероприятиях.
По секрету добавим: артист всерьез подумывает о том, чтобы отметить 65-летний юбилей в октябре этого года на сцене. Радиоверсия спектакля, в основе которого лежит переписка Бориса Пастернака и Марины Цветаевой, была сделана еще до аварии. Но пока идут переговоры и поиск средств, Людмила Поргина рассказывать об этом не хочет. Чтобы не сглазить.
Рождество перед той аварией
Людмила Поргина: Когда мы с Колей поженились, мои мама с папой на свою зарплату купили нам мебель, а театр подарил двухкомнатную квартиру на улице 26 Бакинских комиссаров. Нам казалось, что лучше
Теперь мы живем в доме рядом со МХАТом. Но мне иногда кажется, что Коле даже не очень важно, красиво в доме или нет. Главное для него то, что он всегда сюда возвращается и что ему здесь тепло. Когда я собирала для квартиры мебель, Коля называл ее «рухлядью».
На самом деле это был модерн начала века, но мой муж этого не понимал совершенно. Я ему говорила, что мебель отреставрируют, что я хочу сделать дом в моем любимом стиле, который был - как короткая жизнь человеческая, всего двадцать лет, - и ушел. С этим стилем сочетается все - и растения, и архитектура, и любовь к жизни.
Вы спрашиваете, что такое Дом для меня. Прежде всего -отношения в семье. Я всегда могла позвонить Коле, где бы он ни находился, в Италии, Америке, Индии или Мексике, и сказать, что мне плохо. Он все бросал и сразу вылетал. У него не было никого дороже меня и Андрея.
Как-то у мужа был правительственный концерт, а Андрея отправили в больницу с приступом аппендицита. Так Коля бросил все и в смокинге и бабочке примчался в операционную. Он присутствовал на операции.
Когда человек знает, что у него есть дом, это дорогого стоит. Почему дети, у которых нет родителей, вырастают хулиганами? Меня однажды избил в метро парень. Я читала книжку, на мне была хорошая дубленка. Он набросился и стал бить ногами. За меня вступился военный, сдал парня в отделение милиции. После спектакля «Тиль», в котором мы играли в тот вечер, мы с Колей поехали в это отделение.
Я должна была дать показания, парню грозил срок за избиение и хулиганство. Выяснилось, что он детдомовец, у нет отца, матери. Его просто накрыла злость в какой-то момент. Я считаю, что дети должны жить в семьях, что у них должны быть обязательно родители. И поэтому ненавижу отцов, которые бросают детей.
Я не могу понять, как женщина может из другого дома увести мужчину. Это равно разрыванию сердца на части. Коля учил Андрюшу, что его мама - самое святое, что у него есть. Мы всегда садились за стол все вместе, ждали Андрея после института. Коля отказывался от огромных гонораров, когда его в Новый Год зазывали на какие-нибудь концерты, ведь Новый Год - семейный праздник.
Рождество перед той аварией было сопряжено с уходом моей мамы. Она была больна раком, и я жила у нее. Коля оставался дома один, очень переживал, предлагал переселиться к нам. Я не соглашалась: находиться рядом со смертью - очень тяжелый груз моральный и физический, а Коля вкалывал каждый день. 28 февраля мы собрались на даче, но я спешила вернуться к маме. Коля уговаривал меня остаться, а я ответила: «У нас с тобой впереди жизнь, а мама уходит». Я приехала и поняла, что это были ее последние мгновения. Я закрыла ей глаза. Кто-то позвонил Коле, он выехал ко мне и попал в эту страшную аварию...
Цена улыбки собственного мужа
Людмила Поргина: Если вспоминать наш путь, то я не представляю, как мы все это сумели пережить. У Коли после аварии не
А затем мне позвонили и сообщили: «Николай Петрович заговорил». Слава тебе, Господи! Мы кормили его через зонд и уже собирались вставлять зонд в желудок, как вдруг он сам начал глотать. Его катали на каталке, и вот он сделал свой первый шаг. Второй. Потом пошел, побежал! Еще в Склифе, когда он начал ходить, а потом бегать, наворачивая три раза в день по 12 кругов, мы бежали за ним и говорили, что больше не можем. Его реабилитация шла «семимильными шагами». Благодаря заботе, любви всех врачей, логопедов и, конечно, Колиному упорству, я сегодня могу услышать: «Доброе утро, девонька! Пошел курить».
Коля - истинный джентльмен. Он всегда замечает на мне красивое платье, не забывает сделать комплимент. Он волнуется за нас. Так было всегда. Какое же это счастье - слышать его голос. Я, конечно же, понимаю, что все мы уйдем. Но для меня уход Коли был бы невосполнимой потерей. Я думала, что или уйду в монастырь, или стану работать православной медсестрой. Закончу училище, буду помогать нуждающимся, людям, которых увидела в больнице. Когда все это проходишь, понимаешь цену улыбки собственного мужа, которая поначалу была односторонней и кривой. Но я все время целовала его в эту подергивающуюся губу, губы-то у него не работали.
Коля сейчас совсем другой человек, нежели два года назад - спокойный, уверенный, хорошо спит. Все время спрашивает, как там в театре, как прошла премьера. «Ленком» - наш второй дом, потому что половина нашей жизни прошла там. Мы там встретились, там полюбили друг друга. Я жила счастливой жизнью. Наш театр, в котором мы работали, - это что-то необыкновенное, к чему мы были причастны.
Марк Анатольевич Захаров считал: когда выпускаем спектакль, мы должны принести свои подушки и жить здесь. Мы так и жили. И сейчас, когда Коля и я в театре временно не работаем, мы все равно постоянно переживаем за Марка Анатольевича, за всех актеров. Коля обожает эти стены, в которые и сам вносил столько энергии и любви. Потому что эпоха, прожитая вместе с Марком Захаровым, - это, действительно, Эпоха.
Миля считала Колю Богом
Вопрос: - Николай Петрович был всегда так востребован, занят в театре, кино. Когда вы успевали общаться? Ездить на дачу? Путешествовать?
Людмила Поргина: Вы знаете, -когда я ему предлагала куда-то сорваться и ехать, он мне отвечал: «Девонька, лучше бы ты пила и курила, у тебя было бы поменьше энергии». Он очень много снимался, бесконечные репетиции, записи... Путешествовала я в основном без него. Кроме тех случаев, когда вместе с театром мы выезжали на гастроли в другие города и страны. Правда, вот теперь Коля мне говорит: «Ладно, будем путешествовать»...
А я обожаю экстрим. Даже некоторое время жила в джунглях в Венесуэле в племени индейцев. Никогда не забуду первую ночь в
Деревья нельзя было трогать, так как они были ядовитыми, за кусты нельзя было хвататься - обжигали. Там висел питон, здесь занимались любовью орангутанги. Розовые пеликаны парили над головой, сначала из-за огромных клювов я их от испуга приняла за птеродактилей. Из Венесуэлы мы отправились в Эквадор, где видели, как по горам, словно скалолазы, лазали коровы. Мясо их можно употреблять в пищу только в виде строганины - сплошная мышечная масса. Короче, после всего этого ресторан с кондиционером показался раем.
Больше всего Коля не мог терпеть морские круизы: «Ну что это за отдых такой - плывешь, плывешь». Помню, как однажды в Португалии мы с подругой попали в страшный шторм. Нас пристегнули к койкам и сказали: «Держитесь!» Коля в этот момент пытался дозвониться, но связи не было. Он страшно испугался, когда ему сообщили о шторме. Одна старушка на корабле пыталась покончить жизнь самоубийством, не выдержав страданий. Она отвязалась, выбежала в коридор из каюты и пыталась развинтить винты, которыми были задраены двери корабля. Но ее поймали, обругав на всех языках мира. Мы с подругой выпили на двоих бутыль виноградной французской водки, которую везли в подарок. Шторм перестал казаться столь уж страшным. Правда, когда нас приводили наутро в чувство, мы, как рассказывают очевидцы, дружно пели: «Врагу не сдается наш гордый Варяг!» Наконец до нас дозвонился Коля и сообщил по телефону подробно все, что он думает по поводу этих моих путешествий.
Сегодня мы много времени проводим на даче в Валентиновке. Там находится актерский кооператив Малого театра «Чайка». Живут Саша Калягин, Юрий Соломин, жили Олег Ефремов и Юра Никулин, Михаил Жаров. Там всегда можно было выйти на улицу и тут же оказаться в гостях у Олега Ефремова. Потом встретить Юрия Никулина, который пригласит в дом, потому что ему надо срочно поделиться парочкой новых анекдотов за чашкой чая. Затем можно было послушать музыку у кого-нибудь из композиторов и лишь к вечеру явиться на собственную дачу. Раньше Коля большую часть времени отсутствовал. Залетал на полчаса. Мы ждали его до глубокой ночи, потом выслушивали рассказ о том, как прошла запись, съемка или репетиция.
Помню, как однажды на рассвете он ушел гулять с мужем моей сестры Андреем Кузнецовым, с которым они ехали на машине в день той страшной аварии. Сквозь сон я услышала крики: «Ау, девонька!» и еще подумала: «Какой кретин орет?!» Кретином оказался мой собственный муж, который раньше никогда не выходил за пределы участка. Обычно с утра зарядка, сигарета, чашка кофе и: «Я помчался, девонька, до свидания!» А тут, выйдя, заблудился в трех соснах. Вернее, в трех дачах. Пришлось бежать на выручку. Привела его за руку.
Каждый его приезд на дачу был для всей семьи большой радостью. Особенно для нашей старой собаки Мили, которая Колю считала Богом. Она была очень эмоциональной собакой, и когда Коля приезжал, мы накануне Миле давали валерьянку, чтобы у нее от радости не начались судороги. У нас дома всегда было весело.
Дом - это понятие космическое, надежда и опора каждого. Нам много чего пришлось испытать в жизни. Но когда люди любят друг друга - все самые страшные испытания только сближают их. И даже невозможное становится возможным.