Я никогда не мечтала поехать в Португалию. Но, когда выбирала для летнего отпуска место потеплее и подальше от родины, услышала от друзей столько восхищенных отзывов о ней, что решила лично убедиться, в самом ли деле эта страна так прекрасна. Сделала визу, купила билеты и полетела в Лиссабон.
Осмотр достопримечательностей не входил в мои планы, хотя за этим занятием в столице Португалии можно провести половину жизни: Лиссабон — один из старейших городов Западной Европы, прекрасно сохранивший историческое наследие в архитектуре и культуре. Тем не менее я предпочла просто гулять по бесконечно красивым улицам, общаться с местными жителями, пить зеленое вино, наслаждаться солнцем и хоть немного оттаять от бесконечной московской зимы, которая, кажется, не собирается заканчиваться даже в июне.
Мыс Рока и печаль
Всегда приятно знать, что страна, в которую ты отправляешься, чем-то похожа на твою родину. В характере российского и португальского народа есть общая черта, которую на краю Европы называют «саудаде» (от лат. solitudo — одиночество). Слово, которое трудно перевести дословно и которое означает одновременно ностальгию, печаль и тоску по утраченной любви, хороших днях. Саудаде может относиться и к будущему — когда знаешь, что никогда не сможешь больше быть счастливым, потому что безвозвратно потерял любимого человека или захватывающие возможности.
В общем-то эти переживания довольно близки русскому человеку, учитывая, что именно надежда на более счастливую жизнь греет нас испокон веков, передаваясь из поколения в поколение. Правда, в отличие от португальского саудаде, наша печаль гораздо менее светлая и более безысходная.
Я очень хотела разобраться в нюансах саудаде. Спрашивала об этом чувстве любого португальца, с которым мне удавалось завязать разговор, к счастью, они весьма говорливы. Но внятного и исчерпывающего ответа получить не удалось. Например, один парень по имени Лиандру, встретившийся мне в Алфаме — старейшем квартале Лиссабона, сказал, что саудаде — это когда грустно. Вот, собственно, и все.
Неожиданно для себя, лучше всего прочувствовать оттенки португальской ностальгии мне удалось на Мысе Рока — крайней точке Западной Европы, где кончается земля и начинается Атлантический океан. Туда нетрудно добраться на электричке и автобусе всего за полтора часа и примерно 6—8 евро.
Я сидела на краю утеса под жарким солнцем и сильным ветром, смотрела, как далеко внизу мощные волны вдребезги разбиваются о скалы. И всем телом ощущала ничтожность собственного бытия на фоне бесконечной и суровой Атлантики.
Есть мнение, что понятие «саудаде» возникло во времена Великих географических открытий, когда мореплаватели отправлялись в полное опасностей путешествие на другой конец света, оставляя близких ждать на берегу. И надеяться, что когда-нибудь они вернутся и снова будут счастливы вместе. Примерно этот букет чувств и называют саудаде.
Глядя на бесконечный и безжалостный океан, очень хорошо ощущаешь страх, тоску, печаль и страстную решимость покорить стихию. Думаю, для человека в XV веке отправиться в плавание на хлипком корабле было примерно тем же самым, что для любого из нас сейчас — полететь в космос.
Я просидела на берегу часа два, все не могла уйти. Мне казалось, порывистый ветер унес все мои печали, заботы далеко в океан и развеял их над волнами. Почувствовав себя опустошенной, но в то же время совершенно легкой и свободной, я отправилась обратно в Лиссабон.
Фаду и любовь
Пожалуй, единственное, что я действительно хотела сделать в Португалии — это послушать исполнение национальных песен фаду. По словам португальца Педро, к которому я пришла в ресторан на «живое шоу», именно музыка наилучшим образом способна передать многогранное ощущение ностальгии и печали, раз для него не находится точных слов в языке. И все же он попробовал объяснить.
«Что такое саудаде? Представьте материнскую любовь. Может быть, мамы уже и нет, но вы помните это особенное чувство, знаете, каково это, быть любимым. Ваша тоска по этой утраченной любви и есть саудаде, — рассказал Педро. — Португальцы воспринимают фаду очень серьезно. Ведь любовь — это гораздо больше, чем просто страсть. Это чувство, исполненное большого достоинства, страсти, нежности. Если вы не относитесь к нему серьезно — это не любовь, а увлечение или просто шутка».
Педро знает, о чем говорит: он женат больше 20 лет, и всю его семью я увидела в тот вечер в крошечном ресторане A viela do fado. И жену, которая стояла за барной стойкой, и маму, которая готовила угощения на кухне. И дочь, которая исполняла пронизывающие до глубины души песни.
В том, что фаду — серьезная музыка, я убедилась воочию. Во время исполнения закрыли входные двери, погасили свет и убедительно попросили проявить уважение к исполнителю, перестав есть, пить и разговаривать. Певице аккомпанировали на португальской гитаре. Инструмент с 10—12 струнами всем своим видом словно намекает: эти ребята и правда не ищут легких путей — ни в любви, ни в музыке.
Тексты фаду — глубокие, наполненные смыслом. Я не знаю португальского языка, но все равно смогла понять, какой широкий спектр чувств передают эти песни. Голос Джессики Фернандес был одновременно и страстным, страдающим, и мягким, любящим. Музыка окутывала меня, печалила и одновременно утешала.
Кстати, вы тоже могли слышать фаду: известная и любимая многими певица Сезария Эвора исполняла в том числе и их.
Я просидела в этом ресторане 5 часов кряду. И сделала, пожалуй, самый важный для себя вывод: саудаде — это не про печаль, а про любовь. Ведь только тот, кто на самом деле хоть раз испытывал это искреннее, глубокое и чистое чувство, способен так сильно грустить о его потере.
День святого Антония и вечный праздник
Португальцы вообще очень умеют любить. Искренне, крепко, страстно. По счастливому совпадению, в последние дни моего путешествия в Лиссабоне проходил городской праздник День святого Антония. Кроме всего прочего, святой считается покровителем в сердечных делах, так что в этот день многие пары играют свадьбу.
Можно было увидеть, какими близкими и теплыми бывают отношения в семьях. 12—13 июня, без преувеличения, весь город организованно вышел на улицы, чтобы вместе гулять, танцевать, пить зеленое вино, есть жареные сардины. Над Лиссабоном витал дым от грилей, поднимаясь сквозь разноцветные гирлянды прямо в небо под сопровождение музыки, от которой нельзя было укрыться даже в самых отдаленных переулках.
Я сидела до глубокой ночи прямо на уличных лестницах, пила жинжинью (вкусный вишневый ликер) и смотрела, как отцы учат своих дочерей танцевать, как взрослые веселятся от всей души, не уступая в этом своим детям. Как мужья нежно обнимают своих жен, а молодые мужчины пытаются соблазнить понравившихся девушек.
И чувствовала любовь, которая была повсюду.
Пожалуй, было бы сложно придумать лучшее завершение поездки. Я вернулась в Москву полностью отдохнувшая, успокоенная, вдохновленная. И, конечно, немного влюбленная. В Португалию.
