Этот процесс назревал годами, а в 2024 году достиг, казалось, апогея: крупные модные конгломераты наконец принялись за перетасовку креативных директоров в самых крупных брендах. Но главные назначения, как оказалось, ждали индустрию в 2025 году: миграция Демны Гвасалии после единоличного правления домом Balenciaga, разжалование Донателлы Версаче в главные амбассадоры бренда вместо руководства дизайном, уход в неопределенное будущее Джонатана Андерсона из Loewe. Команда Леди Mail разбиралась в сложном модном пасьянсе.
Шок и трепет. Кто из дизайнеров уже получил новые должности
Пытаясь перепридумать саму себя, модная индустрия принялась переставлять дизайнеров местами, надеясь, что их подход сможет освежить восприятие тех или иных брендов.
Демна Гвасалия — из Balenciaga в Gucci
В 2025 году Демна Гвасалия, известный с 2021 года как просто Демна, отметит десятилетие своей работы в доме Balenciaga — отметит новой коллекцией, которая станет последней, потому что великий комбинатор от мира современной моды переходит в самый прибыльный бренд конгломерата Kering. Многострадальный, но невероятно желанный дом Gucci один составлял чуть менее половины кассы компании, так что перед Демной будет стоять очень ответственная задача. Сказать, что модная индустрия в шоке — значит, мягко преуменьшить, поскольку одни прочат дому Gucci скорую гибель, а другие надеются на его переосмысление. Рынки отреагировали на новость о назначении Демны истерически: акции Kering после новостей о переменах в Gucci за считанные часы обвалились на 12%.
Демна — певец богатства, прикидывающегося бедностью, и превративший Balenciaga в один большой черный квадрат, оказался, пожалуй, самым мемным дизайнером. Уроженец Сухуми, он создавал для Balenciaga сумки из премиальных материалов, но пародирующие то пакеты IKEA, то мусорные мешки, то знакомые жителям СНГ сумки-баулы, которыми орудовали «челноки». Верхняя одежда Демны необъятна и мрачна, а страсть к логомании почти неизбывна — из-за нее Balenciaga непрерывно создавал «коллабы» с огромным количеством брендов, включая, кстати, и Gucci.
Но стоит признать: Демна удивительным образом умеет балансировать на грани добра и зла: скандалы в его карьере никогда не заканчивались «отменой», а главные дивы-амбассадоры Balenciaga — от Николь Кидман и Ким Кардашьян до невероятной Изабель Юппер — выглядят на красных дорожках современно и ярко. И все же фанаты Gucci сомневаются, что Демна не создаст из их любимого бренда еще один Vetements.
Алессандро Микеле — из Gucci в Valentino
Это был настоящий мэтч. Алессандро Микеле с видимым удовольствием изучал архивы Gucci, находя в цветовых сочетаниях, известных и не очень принтах, фирменных деталях хитовых аксессуаров совершенно другие значения.
А еще он создал совершенно другой тип привлекательности, который в англоязычной среде называют geek sexy: никогда еще огромные очки заучки не выглядели так хипово, окруженные сказочным кружевом, тяжелым бархатом и шелком с принтом Flora.
В сказку Алессандро Микеле заглянули Джаред Лето, Лана Дель Рей, Дакота Джонсон и Гарри Стайлз, ставшие идеальными амбассадорами бренда, продажи Gucci пошли вверх…
Тем более неожиданными были новости. Уход Алессандро Микеле из дома Gucci в 2024 году посчитали спорным решением: с одной стороны, римский мастер эклектики и странной сказки вывел Gucci на новый уровень, не мимикрируя при этом под Тома Форда, с другой — творческая хватка Микеле уже требовала перехода в кутюр, а Gucci, несмотря на свою прибыльность и популярность, был и остается брендом прет-а-порте.
Первые же коллекции Алессандро Микеле для дома Valentino показали, что он способен провернуть с домом, основанным Валентино Гаравани, то же чудо, что и с Gucci: у фаната винтажа явно есть понимание, как обработать архивы бренда с действительно большой историей, но сохранить в них собственный почерк. Хотя критики уже шутят, что между Gucci и Valentino теперь не так уж много кардинальных отличий…
Сара Бертон — из Alexander McQueen в Givenchy
Когда сам Александр МакКуин ненадолго оказался креативным директором Givenchy, французы видели в нем самого настоящего английского захватчика и наблюдали за работой дизайнера если не с неприязнью, то с опаской. Коллекции британца в моменте оценивали очень критически, но уже впоследствии они накрепко вошли в золотой фонд Givenchy. На этом фоне еще более интересна роль Сары Бертон: когда Александра МакКуина не стало в 2010 году, именно она, первая ассистентка тогда еще малоизвестного паренька, возглавила его модный дом. Хотя сам МакКуин в интервью заявлял, что без основателя бренд не должен продолжать существовать — ведь в этом нет ни чести, ни смысла.
И все же Сара Бертон сначала стала создавать коллекции для Alexander McQueen, а спустя почти 15 лет попала во все тот же Givenchy — и в век модного космополитизма ее уже не воспринимают чужеродным элементом, особенно после ее дебютной коллекции, основой для которой послужили новообретенные и переработанные эскизы самого Юбера де Живанши.
Донателла Версаче — из креативного директора Versace в амбассадоры бренда
Разговоры о переменах в доме Versace шли относительно давно, но все же новость о том, что Донателла Версаче, всемать золотых вензелей и подчеркнутой сексуальности, уходит с поста креативного директора и становится лишь главным амбассадором бренда, основанного ее братом, Джанни Версаче, стала громкой. Первая коллекция Versace под руководством Донателлы появилась через год после убийства Джанни, в 1998 году, с тех пор блондинка с железным характером и ярким итальянским акцентом не ослабляла хватку, перепридумывая стиль Versace раз от раза: то экспериментировала с мрачным шиком, то буквально ломала Интернет с помощью зеленого платья на Дженнифер Лопес, то проводила в 2018 году самый роскошный Met Gala в истории, то собирала Наоми Кэмпбелл, Клаудиа Шиффер, Синди Кроуфорд, Кристи Терлингтон и Карлу Бруни, чтобы почтить память Джанни, то вдруг нанимала на роль амбассадоров бренда совершенно неочевидных Энн Хэтэуэй и Киллиана Мерфи.
И все же, спустя 28 лет, место Донателлы занимает бывший дизайн-директор Miu Miu Дарио Виталле. Последняя коллекция ready-to-wear, представленная Донателлой на Неделе моды в Милане в 2025 году, оказалась в меру мрачной, наполненной отсылками к самым разнообразным периодам в более, чем сорокалетней, истории бренда, соединив наследие и Джанни, и самой Донателлы.
Красивее всего, пожалуй, отсылка Донателлы к своей первой коллекции — серебристое платье с тончайшей бахромой в 1998 году носила Наоми Кэмпбелл, а в 2025 году оно ставит красивую точку в этом этапе жизни Versace. Свою отставку главная блондинка модного мира отмечала под песню Леди Гаги Donatella — гимн агрессивной, чувственной и всесильной женщины Versace.
Нетрудоустроенные мастера. Кто еще сыграет свою роль в модных «музыкальных стульях»
Ирландец Джонатан Андерсон сделал из забытого Богом и LVMH дома Loewe один из самых остро-модных брендов, проработав там одиннадцать лет и соединив виральность с нежнейшей любовью к ремеслу в любом проявлении — от платья Тейлор Расселл с корсетом из древесины на Met Gala в 2024 году до фигурных сумок в виде голубей. Андерсон, с завидной регулярностью получающий звание дизайнера года, после ухода из Loewe станет желанной добычей для любого модного дома.
То же самое сейчас можно сказать о Джоне Гальяно, покинувшем Maison Margiela и, вполне вероятно, ожидающим назначения — великий театрал от мира моды, вознесшийся назад, на Олимп, после жесточайшей отмены, доказал всем, что он еще очень даже силен и современен, так что особо горячие головы искренне надеются на его триумфальное возвращение в дом Dior (о скором уходе оттуда Марии Грации Кьюри не судачит только ленивый).
В итоге недолгого руководства домом Gucci из-за ухода Алессандро Микеле, дизайнер Сабато де Сарно столкнулся с критикой: после визуального пиршества предшественника его половинчатый подход казался многим скучным, он так и не успел развить свой язык моды для Gucci, предпочитая заимствовать элементы то у Тома Форда, то у Микеле, но теперь на смену де Сарно пришел Демна Гвасалия. Эди Слиман покинул Celine после шести лет работы — известный своим талантом перестраивать под себя даже таких мастодонтов, как YSL и мужская линейка Dior, он явно может побороться за место в каком-либо из домов первой величины. Например, в Chanel — ведь его покидает Виржини Виар, которая долго помогала Карлу Лагерфельду, а когда великого кайзера моды не стало в 2019 году, сменила его на посту креативного директора. Мастер цвета и формы Пьерпаоло Пиччоли, отдавший дому Valentino четверть века, восемь лет из которых он рулил брендом сам, тоже теперь ушел в свободное плавание — но надолго ли?
Почему модные дома меняют креативных директоров в 2024 и 2025 году?
Если 2010-е годы проходили под девизом «индустрии нужна свежая кровь», и на ведущих позициях в модных домах оказывались сравнительно новые лица, то сейчас, когда многие бренды остались без руководителей, а многие вполне опытные мастера «освободились», возник спрос именно на них — тех, кто еще в нулевые урабатывался на нескольких брендах до нервных срывов, но создавал магию. Эта самая магия, которая у одних выражается в перформансе, у других — необычном подходе к материалам, у третьих — в дикой работоспособности, сейчас нужна модной индустрии, как воздух, потому что без нее возникает целая череда неудобных вопросов.
Например, важна ли высокая мода, когда западный мир сотрясает кризис уровня жизни, а азиатский рынок вполне справляется с созданием моды сам? Или еще радикальнее: существует ли еще возможность создать нечто действительно оригинальное, если вся поп-культура сейчас строится на самоповторе, чувстве ностальгии, постоянных сиквелах, приквелах и ремейках самой себя? Подиумы в 2025 году неизбежно стремятся к тому, как они выглядели двадцать лет назад, когда ни кризиса, ни неопределенности еще не было и в помине — и для этого им нужны люди из того времени. Казалось бы, когда в дизайнерской колоде такие имена, как Гальяно, Слиман и Пиччоли, появляется ощущение больших перемен, таких желанных и необходимых. Но на деле эскапизм, попытка сбежать из 2025 года в 2005, рискует завершиться лишь констатацией факта: переместительный закон, гласящий, что от перемены мест слагаемых сумма не поменяется, как его ни крути, остается прежним.
