Русский визуальный стиль точно так же, как русский балет или классическая музыка, давно стал мировым достоянием. Тем интереснее сравнить, как русский характер в моде интерпретировали мировые модные дома, и каким его прямо сейчас видят российские дизайнеры.
Русские сезоны на мировых подиумах: как видели русский стиль западные дизайнеры
Влияние далекой и загадочной России проникало в мировую моду самыми разными способами. Кто-то из мастеров haute couture вдохновлялся историей Российской Империи с ее роскошью и неоспоримым тяготением к европейскому придворному костюму. Некоторых, особенно в перестроечные годы, вдохновляла, словами Есенина, Русь Советская — с лозунгами на рубахах, кожанками, отсылками к униформе и сочетанием алого и черного цветов. Самые тонкие художники западной моды выбирали изучение традиционного русского костюма. Часто в появлении «русских коллекций» у того или иного модного дома (например, в 1980-е от Ralph Lauren до Jean Paul Gaultier) не было какой-то системности. Но в истории современной моды есть однозначные точки во времени, когда выяснялось: русский стиль оказался на острие моды.
Золотым русским сезоном стали 2008−2009 годы. Именно в это время на подиумах модных столиц мира появились коллекции, посвященные сразу множеству ипостасей русского стиля. Лагерфельдовский Chanel представил коллекцию Paris — Moscou, где в эклектичный коктейль смешались почти все составляющие: и та самая униформа, и богатые полушубки с белоснежным песцом, и богатая золотая вышивка, и русалочьи жемчужные кокошники, соединенные с волосами моделей, и рогатые кички. Стереотипность русскости в видении Карла Лагерфельда не уступала тонкости кутюрной работы, которую проделали мастера Chanel, чтобы создать коллекцию. Кроме того, Лагерфельд снял немой фильм о дружбе Габриэль Шанель с русскими аристократами (многие эмигрантки-дворянки, например, внучка императора Александра II, Натали Палей, стали культовыми манекенщицами дома Chanel), а также выпустил книгу о связях Chanel и России.
Ровно в то же время Кристиан Лакруа показывал собственные модели в русской стилистике, особенно сконцентрировав русские мотивы в роскошном свадебном образе, который представила российская модель Влада Рослякова.
Параллельно с этим собственную «русскую коллекцию» разрабатывал enfant-terrible моды Джон Гальяно. Его театральный показ очень смело переосмыслял народный костюм, как играя с кукольными объемами, так и заменяя плотные ткани на прозрачные, но не забывая о множестве стилизованных украшений, каждое из которых имело определенное обереговое значение. Также в головных уборах, созданных для Гальяно, читается не только русское, но и балканское влияние.
Когда феномен 2009 года завершился, русский стиль продолжал будоражить воображение многих дизайнеров. Эклектичный «а-ля рюс» появился в коллекции сезона осень-зима 2013 года дома Ralph Lauren. Меховые шапки и дико модные даже зимой 2024 года меховые горжетки, сочетание грубых сапог с вечерними платьями, а также мягко драпирующиеся прямые «казачьи» шаровары — американский мастер «олд мани» Ральф Лорен обратился к своему представлению о главных составляющих нашего модного ДНК.
Однако были мастера, готовые далеко не так поверхностно использовать русский стиль (или свои фантазии на эту тему). В 2015 году Valentino представил свою кутюрную коллекцию, плотно набитую идеями и источниками вдохновения. Часть ее была вдохновлена живописью Марка Шагала и состояла из романтических и парящих над подиумом платьев. Часть обращалась к тематике космоса и связи человека со Вселенной.
Но для третьей части коллекции руководивший тогда модным домом дуэт Пьерпаоло Пиччоли и Мария Грация Кьюри на полном серьезе погрузился в изучение самого настоящего, не клюквенного русского костюма, лишь совсем немного его осовременив. Русский сарафан во всех его вариациях, тонкая рубаха и теплый кафтан, всевозможные жилетки с богатой и при этом тонкой вышивкой с родными сердцу кониками, цветами, птицами, яркие, но не аляповатые всполохи алого в декоре платья — дизайнерам удалось с большим уважением передать красоту культуры, которую невозможно отменить, как ни старайся.
В поисках корней: русский стиль в работах современных российских дизайнеров
То, что на Западе, как ни крути, ощущается незнакомой и манящей экзотикой, у отечественных дизайнеров долгое время не находило отклика: в разные периоды времени куда как выгоднее было срочно «догонять» мировые тренды, чем искать отклика у родных мотивов. Но в последнее десятилетие ситуация стала меняться, все больше дизайнеров самых разных направлений пытаются ответить на вопрос «Кто мы?» и находят ответ — нет, не в прошлом — в вечности.
За несколько лет в России появилось множество дизайнеров, которые не только хотят сохранить узнаваемые черты русского стиля, но и адаптировать его под современную реальную жизнь — с ее потоком событий, скоростями, склонностью к пост-мета-просто-иронии и существованием в постоянно меняющемся информационном контексте. Антон Лисин ценит слово: на его базовых футболках, лонгсливах, худи, бейсболках живут фразы, которые можно назвать по-разному — хоть лозунгами, хоть мантрами, хоть молитвами, хоть установками. Эти слова помогли молодому дизайнеру выйти из депрессивного состояния, а теперь, кажется, помогают нам. Еще часто они, достаточно серьезные, соседствуют с шуткой и эклектичными культурными феноменами нового времени, про которые принято говорить «только у нас»: золотые купола и «братки», фразы с картинок, которые родители присылают в мессенджерах, и принты-стилизации под бумажные объявления, мультяшные герои и шестикрылые серафимы.
Нежно к слову относятся и в ювелирном бренде «Онега»: в соцсетях шуму наделали длинные серьги бренда, выполненные в виде многоуровневых буквиц, сложенных в слова «любовь», «добро» и «вера». Кроме этого, дом создает украшения, отсылающие к образам жар-птицы и сирина, к городецкой или вятской игрушке — к волшебным и при этом абсолютно бытовым существам.
Многие дизайнеры пытаются вернуть в обиход головные уборы в русском стиле, упрощая традиционный кокошник до малого венца, но сохраняя аутентичность формы. Так, например, поступает бренд «Котома». А «Сурепка» создает льняную одежду по мотивам старинных сарафанов, кафтанов и рубах, слой за слоем выстраивая новый русский костюм — не тот, который ты носишь, как костюм театральный, только чтобы снять в конце дня, как нечто искусственное, а тот, который становится продолжением тебя.
Немного в другом направлении работают российские художники, которые никогда не ставили перед собой задачу создать что-то «носибельное», но с помощью чрезмерности создавали новые тренды, откликающиеся как система опознавания «свой-чужой».
Фотохудожница Юлдус Бахтиозина создает не просто снимки, а целые новые русские сказки — забавные и иногда страшные, где девушка в громадном, расшитом вручную кокошнике — существо изменчивое, сильное и при этом уязвимое. В последние годы в этот микс добавились еще и нейросети, поскольку Бахтиозина теперь работает еще и как ИИ-режиссер, но возникающий «эффект зловещей долины» иногда оказывается даже уместен.
Совсем иначе все тот же кокошник существует в творчестве Юханна Никадимуса. Изучив множество музейных архивов, потратив сотни часов на оттачивание мастерства в почти умерших ремеслах, казанский художник создает и реконструирует кокошники, венцы и украшения по старинным технологиям. Каждая такая вещь — словно оживший артефакт с картины Маковского, богато украшенная жемчугом и золотым шитьем.
Жемчуг — мелкий, речной, почти бисерный — оказался главной чертой творчества Полины Осиповой, которую называют чувашской королевой жемчуга. Она часто использует его в своих работах, но еще чаще вплетает в жемчужные нити историю своей семьи и своей земли.
Разумеется, не обошлось без русского кутюра: в 2021 году Ульяна Сергеенко выпустила коллекцию, в которой уже традиционно потрясающе сидящие вечерние платья были украшены при помощи традиционных русских техник. Пуговицы на верхней одежде и броши вручную создавали и бережно расписывали цветной эмалью в технике ростовской финифти. Такие элементы часто сочетались с белым кружевом в технике кадомский вениз (она появилась на основе венецианского кружева). Но это еще не все: пуговицы для других моделей создавались из хрусталя, на Гусевском хрустальном заводе, там же делали элементы для крупной вышивки по бархату. Из тонкого елецкого кружева шили целые платья, на почти сорок деталей ушло более десяти тысяч метров ниток, а для акцентов использовались элементы, вышитые крестецкой строчкой.
Подходы, техники, задачи перед российскими дизайнерами и художниками стояли самые разные. Одно ясно: российские мастера наконец обратились к тому, что в дизайне часто называют айдентикой, хотя в этом случае правильнее назвать «самостью». Это по-нашему.
