О людях, пришедших на землю, чтобы светить, писать безумно трудно. Трудно, потому что невозможно вместить в формат статьи и бесконечно малую часть света, которым они были наполнены.
Почти полвека митрополит Сурожский Антоний был главой русской православной церкви в Великобритании. Его выступления на радио ВВС и телевидении слушала не только вся Англия, но и весь мир. Он был человеком, в чьем сердце жила большая любовь к людям и чье слово обладало удивительной силой.
За годы его служения немногочисленный поначалу приход превратился в многонациональный, куда стекалось множество людей со всего мира. Ни одна из его бесед не была подготовлена заранее, и когда он выступал, было четкое ощущение личного обращения к каждому из присутствующих независимо от того, насколько большой была аудитория.
Александр Блум, будущий митрополит, родился 19 июня 1914 года в Лозанне в семье сотрудника дипломатической миссии. Отец его был образованным человеком, приучавшим сына самостоятельно мыслить. «Думай больше, чем читаешь», - повторял он. Предки отца были выходцами из Шотландии, обосновавшимися в России еще во времена Петра. После революции семья оказалась в эмиграции и после долгих мытарств осела во Франции. Митрополит Антоний позже вспоминал: «Во Франции 20-х годов эмигрантам было туго жить. Меня отдали в трудную школу, она была за окраиной Парижа, в трущобах, куда ночью и полиция не ходила, потому что там резали. И, конечно, мальчишки, которые были в школе, были оттуда. Я не умел тогда драться и не умел быть битым. Били меня беспощадно. Мне было восемь-девять лет, и я не умел жить».
Мальчик рос вне церкви, но однажды услышал слова некоего проповедника, который, как тогда показалось Александру, крайне неосмотрительно употреблял слова «кротость», «смирение», «тихость» - то есть перечислял все те рабские свойства, которые отпугивают неверующих людей, а уж тем более - четырнадцатилетних мальчишек с парижских окраин. Проповедник, очевидно, вызывал раздражение, и настолько сильное, что Александр решил немедля ехать домой и найти у мамы Евангелие, чтобы прочитать обо всем самому и навсегда об этом забыть. Но... вышло все совсем иначе.
«Евангелие у мамы оказалось, я заперся в своем углу, обнаружил, что Евангелий четыре, а раз так, то одно из них, конечно, должно быть короче других. И так как я ничего хорошего не ожидал ни от одного из четырех, я решил прочесть самое короткое. И тут я попался. Я много раз после этого обнаруживал, до чего Бог хитер бывает, когда Он располагает Свои сети, чтобы поймать рыбу, потому что, прочти я другое Евангелие, у меня были бы трудности - за каждым Евангелием есть какая-то культурная база. Марк же писал именно для таких молодых дикарей, как я, - для римского молодняка. Этого я не знал - но Бог знал, и Марк знал, может быть, когда написал короче других.
И вот я сел читать; и тут вы, может быть, поверите мне на слово, потому что этого не докажешь. Я сидел, читал, и между началом первой и началом третьей главы Евангелия от Марка, которое я читал медленно, потому что язык был непривычный, я вдруг почувствовал, что по ту сторону стола, тут, стоит Христос. И это чувство было настолько разительное, что мне пришлось остановиться, перестать читать и посмотреть. Я смотрел долго; ничего не видел, не слышал, чувствами ничего не ощущал. Но даже когда я смотрел прямо перед собой на то место, где никого не было, у меня было яркое сознание, что тут несомненно стоит Христос. Помню, я тогда откинулся и подумал: если Христос живой стоит тут - значит, это воскресший Христос; значит я достоверно знаю лично, в пределах моего личного, собственного опыта, что Христос воскрес и, значит, все, что о Нем говорится, - правда».
После школы нужно было определяться с профессией, и тогда отец посоветовал ему избрать профессию врача. «Подумай, - сказал он. - Что может быть прекрасней жизни верующего врача? Ты можешь воплотить в своей профессии все Евангелие. Все уважение к
Он окончил университет в 1939 году - к началу Второй мировой войны - и пошел в армию по призыву. Первый год служил во французской армии на Восточном фронте младшим хирургом. Потом, когда Франция была разбита, вернулся в Париж и участвовал в движении Сопротивления. Затем опять вернулся в армию хирургом.
В 25 лет он тайно принял монашеский обет. «Я уже заранее решил для себя, что не женюсь, потому что понимал, что не смогу до конца, полностью отдать себя пациентам, если у меня будет какая-то привязанность или забота вне их. Монашеский постриг я принял тайно. Это дало мне возможность быть солдатом, быть врачом, быть хирургом - так, чтобы никто на меня не указывал пальцем и не говорил о том, что я - какой-то особенный, не такой, как все. А то, что у меня была своя духовная жизнь, было тайной - моей и Бога».
В Англию иеромонах Антоний прибыл в конце сороковых годов. Приход понемногу разрастался, и туда, кроме русских, стало приходить все больше англичан. Им было непросто - но, по их собственному признанию, попав однажды на службу и послушав проповедь, они не могли не вернуться, потому что «ощутили реальное, почти зримое, присутствие Бога». А еще поражала прямота, простота, открытость и тихая радость, исходившая от митрополита. «Он был одним из нас - обычный человек в подряснике, который открывает тебе дверь, приносит чашку чая, садится и беседует с тобой».
Позже Антоний Сурожский говорил: «Из года в год я настаивал на том, что стать священником - это не честь и преимущество. Это - служение. То есть ты делаешься слугой, а не начальником и не главарем. Христос ясно об этом говорит: «Если вы хотите быть первыми - будьте всем слугой». Я среди вас как служащий, поэтому, если вы хотите уподобиться Христу в Его служении - будьте на дне и делайте всю грязную работу. У нас произошел сдвиг в течение столетий - епископы и священники заняли высокое положение в иерархии, тогда как на самом деле церковь - это пирамида вверх дном. То есть тот, кто является епископом или
У него было великолепное чувство юмора. Но, рассказывая какую-нибудь уморительную историю, он делал неожиданно глубокий и серьезный вывод:
«Когда мы жили с бабушкой и мамой в церковном доме, завелись у нас отряды мышей. Мышеловок мы ставить не хотели - жалели мышей. Что же делать? И тут я вдруг вспомнил, что в большом Требнике есть такая молитва или заклинание одного из древних святых, обращенная ко всем зверям, которые мешают жить, - это целых две страницы отдельных имен: «Вы, тигры... » и так далее. Я подумал - а что, если я эту молитву прочту? Но я ничуть не верил, что будет какой-то результат. Что же делать? Тогда я взял книгу, обратился ко святому и говорю: «Вот что. Когда ты писал эту молитву, ты верил, что она подействует. Я не верю. Но, может быть, мыши поверят?.. Поэтому эту молитву я прочту вслух какой-нибудь мыши - без всякой веры. А ты мою молитву без веры принеси к Богу со своей верой. Таким образом, вера мыши и твоя вера, может быть, что-нибудь и сделают».
О чем говорит этот случай? Даже если у тебя нет никакой веры, ты можешь обратиться к святому, который эту молитву составил с верой, - иногда из глубин такого крестоношения и ужаса, - и попросить у него помощи: «Я верю тебе, но не могу поверить в то, что здесь сказано». И помощь придет».
Незадолго до ухода, когда уже было известно, что Владыка неизлечимо болен, англиканское духовенство во главе с архиепископом Кентерберийским устроило
Рассказывает отец Иоанн Ли, настоятель Лондонского кафедрального собора, близко знавший митрополита Антония и бывший с ним до самой его кончины:
«Мы вышли от доктора, и я сказал: «Ну, вот. Прогнозы оптимистичные - все будет хорошо. - «Нет, - ответил Владыка. - Врачи ошибаются». - «Прошло много времени с тех пор, как Вы сами были врачом, откуда Вы знаете, что они ошибаются?» - «Вчера мне приснился сон. Ко мне пришла моя бабушка. Она ничего не говорила, просто держала в руках календарь. Дни февраля, марта, апреля, мая, июня мелькали очень быстро. Когда дошло до июля, мелькание дней замедлилось. На августе они почти остановились и совсем замерли на дате 4 августа. И тут сон оборвался».
Я забыл об этом разговоре. И вспомнил только тогда, когда Владыки не стало - 4 августа».
В свои последние дни митрополит Антоний, будучи практически без сил, продолжал принимать людей. Причем делал он это стоя - опираясь на подставленную по его просьбе спинку стула. Люди шли на свет его сердца бесконечным потоком. И каждого он слышал. Каждого понимал. Каждого любил. Каждого благословлял.
Незадолго до своего ухода он обратился к одной из своих духовных дочерей: «Помолитесь обо мне...» - «Но я всегда молюсь о Вас!» - Он покачал головой и тихо повторил: «Помолитесь обо мне... чтобы я человеком стал».
В день его похорон у собравшихся было удивительное чувство покоя и тихой радости. А еще - почти зримое ощущение присутствия митрополита Антония - родившегося и выросшего вдали от родины, но любившего Россию так, как, возможно, не умеем любить ее мы.
При подготовке статьи использованы материалы документального фильма «Апостол любви» и открытых Интернет-ресурсов.
Фото: Электронная библиотека "Митрополит Антоний Сурожский"
