Искусство во всех его видах всегда было (и, кстати, всегда будет) важным элементом самых настоящих международных отношений: даже если вдруг эти самые отношения натянуты, Советскому Союзу было важно сохранить или создать с нуля живой, эмоциональный контакт с людьми по ту сторону «железного занавеса». А когда послом культуры становились такие великолепные женщины, эмоции всегда зашкаливали. Команда Леди Mail вспоминала знаменитостей из СССР, которые стали популярны за рубежом.
Изольда Извицкая
Увы, но история Изольды Извицкой началась как сказка о советской женщине, сделавшей себя самостоятельно, но закончилась страшной драмой. И все же между этими событиями была полоса желанной для любой актрисы славы — сначала всесоюзной, а потом и вовсе мировой. Бросившая родной городок в Горьковской (сейчас Нижегородской) области ради учебы в столичном ВГИКе, Извицкая, только-только с курса, где она училась с Надеждой Румянцевой и Татьяной Конюховой, попала на съемки фильма Григория Чухрая «Сорок первый». Ее партнером стал уже невероятно популярный Олег Стриженов, картина получилась такой яркой, что ее в следующем, 1957 году, отправили на Каннский кинофестиваль, представляли ее в том числе и актеры.
Успех был колоссальный: «Сорок первый» получил Спецприз жюри «За оригинальный сценарий, гуманизм и романтику». Но не меньше публика оценила и советских кинематографистов, так сказать, во плоти: Извицкая поразила иностранную публику. С ней одновременно создавали обложки и наш «Советский экран», и американский New York Magazine. Собственно, в стране-хозяйке Каннского кинофестиваля Изольду полюбили не менее пламенно: ей посвящал публикации и обложку журнал Le Parisien Libere, а вскоре в центре Парижа появилось кафе «Изольда», названное в честь актрисы. Ее полюбили за удивительную чувственность на экране, полюбили за скромность в реальной жизни, полюбили за редкую даже для западного кино красоту — можно было смело сказать, что благодаря Извицкой советская делегация была одним из ключевых событий Канн в 1957 году.
Что же пошло не так?.. По возвращении в СССР Изольда Извицкая не получала много предложений о сотрудничестве. Ее последней работой в кино стала многосерийная картина «Вызываем огонь на себя» 1963 года, актриса сыграла напарницу главной героини, разведчицу Пашу. Режиссер Григорий Чухрай вспоминал, что после каннского триумфа Извицкая не получала ролей в действительно крупных проектах, по довольно странной причине. Но дело было не в идеологии и не в успехе актрисы за рубежом.
Многие крупные, да и молодые режиссеры не хотели работать с известными артистами, стремясь из эгоистических побуждений открыть свою собственную кинозвезду. Они не заметили тех значительных возможностей, которые раскрыла в Извицкой роль Марютки.
Главной бедой, по признаниям друзей Извицкой, стал брак актрисы с коллегой Эдуардом Бредуном: тот пил, постепенно вовлек в дурную привычку молодую жену, а потом начал поднимать на нее руку. Побои становились все сильнее, их следы грим уже не перекрывал, актриса лишалась работы и предложений, а уговоры подруг бросить такого мужа не срабатывали. Когда Эдуард Бредун сам бросил Изольду Извицкую, она попала в больницу с нервным срывом, а после выписки заперлась в доме и практически перестала есть. В 1971 году Извицкая умерла в собственном доме от истощения, ей было 38 лет.
Людмила Зыкина
Певица Людмила Зыкина была идеальным кандидатом для представления русской песни миру — песни народной и авторской, но неизменно проникнутой духом большой, сильной и бесконечно красивой страны. География путешествий сначала самой Зыкиной, а потом и ее ансамбля «Россия» впечатляет: певица побывала в 35 странах мира, причем не по одному разу, а ее коллектив объездил 23 государства, везде собирая аншлаги.
В 1968 году Людмила Зыкина впервые оказалась в США, ее первый концерт в Карнеги-холле имел оглушительный успех, а после она дала в США еще порядка сорока концертов. Именно после первого тура она, как заявляют на сайте ансамбля «Россия», всерьез задумалась над созданием своего музыкального детища. Газета The New York Times писал о выступлении Зыкиной в 1975 году, все в том же Карнеги-холле, что каждое прозвучавшее из зала «браво» было абсолютно оправданным.
Все было безупречно исполнено голосом, способным в равной степени на гортанные рыдания и длинную, длинную ноту. Ее народная музыка, безусловно, не является неискушенной или импровизированной.
Нонна Терентьева
Пин-ап сейчас ассоциируется с фривольными рисунками, плакатами и фотографиями — их хранили солдаты в разные времена, включая Вторую мировую войну, а назывались эти карточки таким образом (pin up), потому что их можно было пригвоздить к стене. Но вообще-то фривольность была опциональна, если речь шла об абсолютной красоте. Нонна Терентьева была абсолютно красива — и это мнение тысяч людей, которым совершенно целомудренный и прекрасный снимок советской актрисы кружил голову сильнее, чем откровенное изображение любой другой модели. Как же так получилось?
Нонна Терентьева была красой всея Щукинского училища — на белокурую студентку приходили посмотреть люди, даже не учившиеся в актерском вузе, потому что молва о ней разлетелась, как только девушка перевелась на один курс с Марианной Вертинской, Евгением Стебловым и Борисом Хмельницким. В актерской копилке Терентьевой роли в фильмах «Крах инженера Гарина», «Достояние республики», «В городе С.» и «Бешеное золото». Но реальную, ошеломительную славу ей принесла одна-единственная фотография. Снимок сделал фотохудожник Василий Малышев, он победил на фотовыставке ЮНЕСКО в Париже в 1967 году — темный фон, объемная прическа на светлых волосах, однотонное платье и невероятные глаза — этот чуть меланхоличный взгляд Нонны Терентьевой поселился на полосах газет и журналов по всему миру.
Особенно неожиданно было, что снимок в 1967 году перепечатала газета Stars and Stripes, «Звезды и полосы», которая издается и курируется... Пентагоном. Да, все правильно, главное издание американской армии разместило у себя снимок советской красавицы, а дальше началось что-то невообразимое. Полным ходом шла Вьетнамская война (активно осуждаемая и советским правительством, и советскими публицистами), контингенты США стабильно получали газету своего минобороны. И американские солдаты стали терять голову от вида загадочной блондинки — в Москву полетели письма с предложениями руки и сердца (тут было без шансов, Терентьева уже была замужем) и почти деловитые сообщения, что воинским советом такая-то часть постановила, что Нонна Терентьева — самая красивая девушка на всем белом свете.
Нонна Терентьева сгорела от онкологического заболевания, когда ей было всего 54 года. За это время она успела откровенно немного: друзья вспоминали, что Терентьева была женщиной удивительно строгих нравов, но при этом непривычно невинной для актрисы. Ее сдержанность и мягкость не позволяли ей яростно биться за желанные роли в театре и кино, вместо этого она долго провела разъездах, участвуя в сборных концертах в 80-90-е годы. Образ светловолосой феи Терентьева берегла, не давая никому даже подумать, что борется за жизнь. На 70-летие со дня рождения актрисы ее дочь Ксения написала в соцсетях: «Сегодня маме исполнилось бы семьдесят. Она была бы в ужасе от этого события».
Майя Плисецкая
Существуют женщины, явно из иронии задуманные создателем для поклонения — Майя Плисецкая, неудобная, острая на язык, но совершенно гениальная, была одной из них. Балет всегда был нашей территорией доминирования, а когда советская хореографическая школа стала выдавать гения за гением, у мира не оставалось иного выхода, кроме как наблюдать за их триумфами.
Плисецкая отправилась в первое большое турне в начале 60-х годов, играючи покорив Германию, Францию, а потом и США. И в Штатах ее талант признавали почти мучительно. Все та же The New York Times писала о гастролях Большого театра по Америке:
Если кто-нибудь скажет вам, что Майя Плисецкая из Большого балета — самая захватывающая танцовщица из ныне живущих, лучше не говорите «нет», не имея убедительных аргументов, потому что она вполне может быть таковой. Если тот же самый зануда добавит, что у нее самое замечательное тело танцовщицы и самый большой технический диапазон, воздержитесь от насмешек, пока не увидите ее еще около дюжины раз на сцене и в классе.
Newsweek присоединялась к восторженным отзывам: «Ее техника — сама сила, а ее сила проекции держит ее зрителей пригвожденными к спинкам кресел». Майя Плисецкая стала звездой мирового масштаба за считанные годы, возвращаясь с новыми проектами, работая с зарубежными постановщиками и из «красной» Кубы, и из вполне буржуазной Франции: «Кармен-сюиту» ставил Альберто Алонсо, а номер «Айседора», балет «Болеро» и уже потом хореографическую миниатюру «Ave, Майя» — Морис Бежар.
Была Плисецкая звездой и на модном олимпе — Vogue публиковал снимки советской звезды, ее невероятная пластика привлекала великих модельеров не меньше, чем ее характер, балерина дружила с Ивом Сен-Лораном и Пьером Карденом, оба создавали для артистки сценические костюмы и вещи в ее стильный гардероб. Так, Сен-Лоран создал невесомный костюм для «Гибели розы», а Карден оформил костюмы примы в спектакле-балете «Чайка».
Наслаждалась ли Плисецкая своей оглушительной славой? Безмерно, и это было видно каждый раз, когда прима улыбалась, ступая по брошенным на сцену цветам. И для нее это было органично — как дышать, думать, как танцевать. Время шло, но критики были солидарны во мнении: Плисецкая оставляла всю душу на сцене, танцуя так, будто от этого зависит вся ее жизнь. Так оно, в сущности, и было.
