Анна Левченко (30), основатель проекта «Сдай педофила», Москва
«Первое, с чем я столкнулась, — это равнодушие родителей пострадавших детей»
Мне было 19 лет, я училась на третьем курсе юрфака и узнала, что преподаватель моего кружка по гитаре — педофил. За 4 года он совратил всех мальчиков в группе. Я пыталась и говорить с ним, и ругаться, но он становился только смелее. Я подала заявление, но его даже не заключили в СИЗО. Максим продолжал совращать детей, общался на форумах с другими педофилами, запугивал свидетелей, мешал расследованию.
К моей идее писать диплом про педофилов в институте отнеслись прохладно — пришлось добиваться через руководство. Я завела блог, в котором начала делиться информацией. Только за первую неделю я нашла более 80 педофилов. Выяснилось, что за их форумами никто не следит. С этим открытием я дошла до тогдашнего уполномоченного по правам ребенка при Президенте РФ Павла Астахова, он назначил меня своим общественным помощником (статус помогал борьбе), я создала мониторинговый центр, открыла всероссийскую горячую линию «Сдай педофила», написала книгу.
В нашей команде, кроме бухгалтера, одни девчонки. Я не отбирала людей по гендерному признаку. Наоборот, сначала хотелось, чтобы было побольше парней, это дает иллюзию защиты. А выяснилось, что парни приходят с готовностью «мочить» педофилов, а когда выясняется, что силу применить некуда, нужно терпеливо, порой месяцами, работать с людьми, исчезают.
Про остальных героинь читай ниже, а сейчас посмотри на фото и добрые дела, которые они делают:
Труднее всего для меня — работать с равнодушными чиновниками и следователями (их большинство) и равнодушными родителями. Если профессиональное выгорание следователя я еще могу понять, то мать, которая защищает педофила, а не дочь или сына, потому что ей «штаны в доме» важнее, — никогда. Родителей, предающих своих детей, я встречаю очень много, из-за них ситуации оказываются тупиковыми.
Сама сталкиваюсь с дискриминацией: «Как она может бороться с педофилами, если у нее нет детей», «Вот мужчина, его послушайте!» Стыдят за любое проявление сексуальности — расстегнутую пуговицу, фото в купальнике. Пересчитывают горошины в тарелке с едой, выложенной в инстаграм. Мол, питаюсь несоответственно статусу общественного деятеля.
Поддержка тоже есть — от друзей и подписчиков в соцсетях. Они же в последние несколько месяцев финансируют проект, который остался без поддержки государства. Иногда бывает, накатит тоска, хочется все бросить. Напишу об этом пост, а там сотни комментариев с поддержкой. Я выдыхаю и иду дальше.
Бумажный тираж моей книги «Дети онлайн. Опасности в сети» 5000 экземпляров распродан. Я очень довольна, что тема педофилии перестает быть табу и родители начали интересоваться, как защитить своих детей.
Марина Якубенко (40), депутат Березовского Совета депутатов, заместитель директора по связям с общественностью управляющей компании, Красноярск
«У СМИ есть возможности, но у депутата их больше»
Моя общественная деятельность началась случайно. Дома не было отопления, я мерзла, терзала УК и администрацию, звонила в СМИ. После того как чиновник посоветовал мне взять грелку и греться, я с ней в руках на крыльце краевой прокуратуры дала интервью для местного телеканала. Потом была главным редактором независимой газеты, мы два года занималась освещением проблемных вопросов. За это время я поняла — у СМИ возможности есть, но у депутата их больше, и решила избираться.
Общественная деятельность занимает большую часть времени. Спасает, что на основной работе свободный график. У меня две команды. В одной преимущественно девушки — они сильные и готовы на подвиги. Это редкость, да и мне все удивляются, как я не боюсь и всегда довожу дело до конца. Даже мем родился: «Я сейчас Марине позвоню». Директор часто чиновников мною пугает.
Система давит независимо, мужчина ты или женщина, тут важен характер. Меня часто подкалывают: зачем тебе это, у тебя много энергии, потому что не замужем. Слышала подобное даже от члена комиссии в конкурсе на должность главы района.
Но есть и поддержка. Когда мне сожгли первую машину, коллеги и руководство заняли денег со словами «покупаем не хуже, пусть враги знают, что нас не сломить». Вторая машина не была застрахована. На приобретение новой пришлось объявить сбор средств. Поддержали коллеги по общественной и партийной деятельности.
Не знаю, как я все успеваю. Иногда ужасно устаю, выходные лежу под одеялом с котом и собакой и смотрю сериалы. Бывает до слез обидно, что не удается изменить систему, плачу, опускаются руки. Но потом встречается новая несправедливость, и я отправляюсь ее устранять.
Татьяна Фрумина (43), руководитель паллиативной службы в благотворительном фонде «Защити жизнь», Новосибирск
«В этом проекте раскрылась моя женская сущность — лечить, любить, воспитывать, заботиться, помогать»
Параллельно с работой врачом я всегда вела деятельность на общественных началах — чем-то помочь, посмотреть документы. Потом меня пригласили в фонд возглавить паллиативный проект. Не то чтобы я к этому стремилась. Просто уже была в этой теме с 2010 года, да и желающих больше не нашлось.
На первом этапе было тяжело — пришлось преодолеть сопротивление Минздрава, они не понимали, зачем это нужно, даже «паллиативная помощь» писали с тремя ошибками. Но президент нашего фонда четко понимала, какие задачи перед нами стоят и зачем мы это делаем — мне не приходилось пробивать стену с начальством, как многим. Близкие восприняли нейтрально, а друзьям многим не нравится то, чем я занимаюсь. Просят не рассказывать, как там больные детишки.
Когда я только пришла в фонд, была всем — менеджером по закупкам, координатором, волонтером по развозу, медсестрой, психологом, менеджером по связям с общественностью и властями, паллиативным врачом. Приходилось постоянно учиться: как работают некоторые аппараты, я знала только в теории, например, не владела настройкой ИВЛ.
Медицина — очень патриархальная сфера. Хирургом скорее возьмут парня-троечника, чем девочку-отличницу. Я считаю, это непрофессионально, и свою команду по полу не разделяю. Беру тех, кто справляется лучше. Мой опыт говорит, что чаще это — женщины.
Самое трудное в работе — когда умирают подопечные, когда родители в своем горе обвиняют тебя, а 20-летний парень — в том, что он умирает, а мы жить останемся. Тяжело работать в ночные смены. Еще тяжелее общаться с чиновниками, которые при вступлении в должность перестают быть похожими на людей. Это ужасно, когда ты сделал все, что мог, но не достиг результата.
Есть и маленькие, но не менее радостные: уходит ребенок, а родители приезжают к нам с тортом, мы вспоминаем их малыша, они говорят «спасибо, что прошли этот путь с нами». В такие моменты понимаешь, что семья осталась вместе, они родят еще детей — не вместо, а от любви. Или, когда люди принимают диагноз ребенка — мама, которая дралась и ненавидела врачей, становится спокойной, находит счастье в жизни, и ты знаешь, что помог ей. Это повод для гордости. Или когда на старте работы нам буквально на коленке удалось сделать первый в России санаторный заезд для детей с целиакией (непереносимость глютена), из-за которой их раньше не брали никуда.
София Осоченко (39), коуч, руководитель проекта «Все в моих руках. Помощь животным», Новосибирск
«Несмотря на клыки и когти, животные находятся в заложниках у людей и той жизни, которую мы создали в городах».
Я переехала из центра в район, где расселяли частный сектор, и пришла в ужас. Люди уезжали из домов, оставляя животных, чтобы уже в квартире «завести нормальную собаку». Хорошо, если отцепляли от будок. Собаки сбивались в стаи, плодились.
Тогда в прокат вышел фильм «Хатико». Все его обсуждали, переживали, а я не могла подобрать цензурных слов. Люди, у вас сидит пара десятков тысяч сибирских Хатико, но их никто не замечает — они некрасивые, непородистые и про них не снимали кино.
С бывшей коллегой мы организовали некоммерческую организацию «Права животных». Затем появилась база реабилитации, программа стерилизации и международный проект «Сибирь — Индия».
6 лет я занималась оперативной помощью — принимала и реагировала на десятки звонков в день: «сбили», «порезали», «выбросили из окна», «голодает», «заберите, а то утопим». Объяснение, что нужно сделать самостоятельно, готовы были услышать 1 из 30. Это тяжело и для себя, и для семьи, и только по прошествии лет я смогла осознать, насколько я благодарна мужу Сергею. Не всякая психика выдержит то, что знают зоозащитники. Но именно он поддерживал мою связь с реальностью.
Сейчас моя занятость — это 20% непосредственного участия в проектах, 80% занимает мое дело — коучинг. Я предпочитаю работать с женщинами — их самоотверженность, выносливость выше, чем у мужчин. Девочки готовы выезжать оперировать в села, жить в Индии в бетонных коробках без отопления, работать по 15 часов в сутки.
Самое трудное было понять, почему люди своими руками, своими решениями причиняют столько страданий (с этим помог разобраться мой учитель йоги), и что государственная система этому способствует — уничтожает все живое. До сих пор трудно поверить, что с помощью зоозащитников новосибирский центр по проблемам животных, ранее известный как «живодерка», возглавила зоозащитница и изменила систему: животных больше не убивают.
Реагировать на то, что кто-то считает тебя зоошизой, зооэкстремисткой, — было бы слишком бессмысленной тратой энергии.
За годы работы мы изменили представление о зоозащитниках как о маргиналах. Приезжаем в умирающие деревни и слышим, что это чудо, что к ребенку в выходные скорая не едет, а мы возвращаемся, чтобы проверить швы после стерилизации.
Наш вклад в развитие человечности — это тысячи стерилизованных, спасенных, пристроенных животных. Но еще важнее то, что мы меняем мировоззрение людей: они видят своими глазами и понимают, что упорство, вера и действия меняют мир.
В Индии мы изменили небольшой городок Ришикеш, где создали маленький райский уголок для собак и людей. В прошлом декабре к себе в резиденцию нас пригласила Маника Ганди, министр Индии по материнству и детству. Она же внедрила программу отлов — стерилизация — вакцинация — возврат на государственном уровне. Ангажировала на следующие заезды, приглашала в качестве специалистов в свои приюты.
Читай также:
А еще смотри видео о том, как ребенка приучить сообщать по телефону о своих перемещениях, говорить «нет» незнакомцам:
